В поисках своего ковчега

Вспыхнувший лунный свет ослепил глаза. Какое-то мгновение он не видел ничего, кроме этого света. Но вот в его лучах закружили маленькие точки, похожие на серебристые пылинки. Монах наблюдал за ними как завороженный. Они кружились все быстрее и быстрее, сгущаясь и складываясь в неясные призрачные фигуры. И вот, наконец, приняли отчетливую форму. Это был ковчег! Вахак не мог поверить тому, что увидел. Он тер глаза, но видение не исчезало и не менялось. Ковчег был таким же четким, как волнистые гряды холмов, на которых он качался, как на волнах. В бескрайних долинах неба еще ярче засияли мириады звезд, закружили хороводы ангелов, и точно вся вселенная наполнилась их голосами. Они пели хвалу своему Господу. Монах слушал их самозабвенное пение, и был впечатлен до глубины души его упоительной сладостью. Блаженствуя и радуясь, ангелы славили своего Творца, пребывая с ним, наслаждаясь Его светом и славой, и кроме этого не желали ничего другого. Перед этой чистой бескорыстной хвалой, его собственные молитвы и взывания к Богу показались Вахаку немощными и бесплодными. Все его помыслы были себялюбивыми и преисполненными желания возвеличиться. Разгоряченное воображение превознесло монаха на хлипких крыльях гордости, но они в один миг обломились, и он ощутил свое падение.

– Горе мне, черепку из черепков земных! – Воскликнул Вахак, обливаясь слезами. – Прости меня, Господи, что впал в прелесть и посягнул на Твою святую тайну! Прости, что возомнил себя примирителем мира! – Он долго и страстно молился, сокрушаясь, что возымел гордость в своем сердце, что подвизался за дело, которое не подвластно грешному человеку.

Когда монах открыл глаза, уже светало. На востоке означилась золотистая полоска зари. Он поглядел в ту сторону, где виделся ему ковчег, но над холмами только клубился туман. Вокруг ни единого звука, одно сонное вздыхание ветра. Испытывая ломоту во всем теле, Вахак перекинул через плечо пустую котомку и заторопился уйти. Больше ему здесь делать было нечего. Но, не успев ступить и пару шагов, он споткнулся о какой-то странный предмет. Это был кусок древесины.

– Откуда бы ей здесь взяться? – Подумал монах. – Вокруг ни единого деревца. – Он наклонился и поднял покрытую зеленой плесенью дощечку. Долго ее рассматривал, вертя в руках. – Очень странно… очень странно… – повторял он.

Вахак огляделся. Прошедшая ночь застала его на морене, но он и не подозревал, что стоит на покрытом бурой пылью языке ледника. Впереди, метрах в тридцати от него, ледник таял, образуя болото. Он подошел к его краю и с изумлением увидел выпиравшие из-подо льда массивные балки какого-то странного деревянного сооружения. Вахак обомлел, едва не лишившись чувств. Это было древнее судно. Одним концом оно было погружено в воду, остальная его часть уходила глубоко в почву. Монах не верил своим глазам. Неужели все это время он находился на погребенном подо льдом ковчеге. Все-таки он его нашел!

Обойдя сооружение со всех сторон, Вахак, наконец, заметил небольшую пробоину. Он долго раздумывал, забраться в ковчег или нет, но любопытство пересилило всякую осторожность. Внутри ковчега было пусто и сыро. Монах прошелся по его дну, насколько хватало пробивавшегося через пробоину света. В глубине стояла густая темнота, и он не решился идти дальше. Вахак огляделся по сторонам, но ничего кроме покрытых влагой стен не обнаружил. В полной тишине было слышно, как звонко падают капли. Внезапно его душу охватили сомнения. Как знать, то ли это судно, на котором причалил Ной? Но даже если это и так, то чем эта погрязшая во льдах священная реликвия может помочь заблудшим душам без божьего на то промысла? Ежесекундно рискуя жизнью, он много раз представлял себе этот волнительный момент встречи со священной тайной, но теперь его сердце не забилось в трепетном благоговении. Его смущение росло. Неужели он проделал такой длинный и опасный путь напрасно и эта находка не принесет его народу спасения от иноверцев?

Глава 7. ИРМА

Она устало присела на камни у самой воды. Берег был пустой. Нагревшаяся за день на солнце галька еще хранила тепло, но само солнце уже остыло, побелело и покатилось белесым шаром над зыбью моря. Ирма глядела на нескончаемое движение волн, неторопливо подкатывающихся к ее ногам, и ни о чем не думала. Мысли стали такими же прозрачными как волны.