В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века

Как и в случае с Андреем Белым, не так и просто понять, что имеет в виду Поплавский, в различных своих сочинениях и записях упоминая о каббале, ее отдельных понятиях, заявляя о своем интересе к ней. Хотя источники его познаний в этой области необходимым образом должны были в основном принадлежать к сочинениям уже упомянутых выше европейских оккультистов, его трактовки нередко выходят за рамки распространенных в теософских, антропософских, мартинистских, розенкрейцерских и других школах конца XIX – начала XX века представлений о каббале как универсальном тайном знании, восходящем к глубокой древности. В любом случае прочитанное о еврейской каббале было тщательно им обдумано, продумано и трансформировано в собственную, оригинальную мифологию. Рукописное наследие Поплавского имело сложную, почти детективную судьбу, до сих пор не опубликованы, не разобраны, а частично – не найдены многие его тексты, дневниковые записи, теоретические работы. Пока что остается непроясненной судьба основных работ Поплавского о каббале, а потому любые наши соображения на сей счет неизбежно окажутся сугубо предварительными.

С ранней юности увлеченный эзотерическими учениями, Поплавский, по нашему мнению, сравнительно поздно начинает всерьез интересоваться каббалой. Скорее всего, это происходит в 1929 году.

В настоящее время погружен в изучение мистических наук, например, каббалы, —

пишет он в уже упомянутом выше письме к Ю. П. Иваску от 19 ноября 1930 года520. В 1981 году А. Н. Богословский расспрашивал об этих занятиях Поплавского Наталью Ивановну Столярову (1912–1984), его невесту и ближайшего друга:

– Судя по дневникам, Поплавский все глубже и глубже увлекался каббалой, может быть, это обратное влияние Дины521? Изучала ли каббалу Дина? В дневнике (март 1934) есть заметка о каком-то спиритическом сеансе у Татищевых, на котором был и Борис522. Не связано ли увлечение каббалистикой с попыткой войти в масонскую ложу?

– Каббалой, конечно, увлекался сам Поплавский и ввел в нее не только Дину. Не думаю, чтобы она ее изучала, но спиритизмом вся эта компания занималась. <…> Жалею, что нельзя Вас перенести в подвальное помещение в пригороде Парижа, где находится еще в девственном виде архив Бориса Поплавского. <…> Главным была философия, жизнь духа, религиозность, каббала и т. д. и т. д.523

Так или иначе, период углубленного изучения каббалы приходится на начало 1930‐х годов, время завершения первого и написания второго романа Поплавского. Православный христианин Николай Татищев жаловался в августе 1932 года Дине Шрайбман:

Но «боюсь учить… Что я знаю?..» Христа. Все остальное – в лучшем случае шутка. Лишь здесь сохранение целостности своей жизни, а не прустовское распыление ее. Это распыление (раздвоение в N-ой степени) переживает Бобик524, так как он занялся какой-то чепухой, вроде Каббалы, о которой без смеха серьезный христианин не может слушать. От измышлений Якова Бёме меня, признаться, всегда тошнило. То же и от «оккультизма» всех видов. Приобретение космического чувства не дается игрою и книгами. Играть этим – большой грех; это, так сказать, добровольное, сознательное кощунство525.