Читаем В поиске поиска полностью

Я узрел, как не возможно быть негрешным, как нельзя не грешить в пути по жизни. И признаюсь на долгие годы отходил от религии, затем только спустя много лет вернулся смиряя душу и приняв  свою нерадивость и несовершенство. Зачем я всё это пишу? Этой ночью я вдруг вспомнил, что когда-то у меня был дар. В детстве и юности, нет не терпел боль, а именно умел чувствовать ее принимая. Попробую донести сейчас как это. В детстве, даже взрослые удивлялись этому, очередной раз разшибшись, я не плакал, а… именно осознанно чувствовал боль. Я сейчас могу сказать «осознанно» или как-то анализировать, тогда же это было бессловесно. Если бы были слова, то наверное выглядело так: я чувствую боль, я понимаю что ее чувствую, я могу разрешить себе чувствовать, не борясь, не предпринимая усилий терпеть. Знаете, она словно становилась как бы предметом, прилепленным к телу. Вовсе не терпел ее, просто разрешал ей быть. До конца не объяснить это к сожалению. С духовной болью было похуже, с ней меньше получалось так, и череда разочарований порой выбивала меня, но навык чувствования физической боли, и здесь помогал. Особенно в детстве. Я умел как-то отстраниться от обиды, отстраниться от унижения себя как личности, коих тогда было много, даже от взрослых и пожилых людей, и тех, кому я смел довериться, например педагогов.

Я сейчас честен перед совестью, и лукавить нет мне смысла. Я не встречал учителей в жизни очень долго, вплоть до 30 лет, педагогов же было много… безумно много… Зачем я это всё пишу? Спрашиваю вновь себя. Этот год – задумался я ночью – очень нелегким выпал для меня, я не скажу, что в нем было больше боли, чем в иные года… нет, но я стал как-то нетерпим к боли, как бы утратил свой дар. Знаете, в первых веках христианства у верующих была практика, исповедоваться прилюдно. Сейчас исповедь – священник и человек без свидетелей. Тогда же человек говорил о грехах своих перед всей общиной, каялся перед взором каждого христианина. Быть может, этим эссе я делаю нечто подобное, вдруг я стал нетерпим к боли и людям, даже близким, о чем горестно сожалеет моя душа. Я много обижать стал дорогих мне людей. Куда подевался мой дар терпимости и полной смиренности перед болью? Быть может, просто я – стал суетливым, я погнался за этим динамическим современным миром, где нет место чувствам, а только решениям? Быть может, это эссе я пишу, не в обиду будет сказано вам, друзья, впервые не для вас, а для самого себя, дабы оно стало моей памяткой в жизни моей, полной боли, чтобы я научался вновь не чинить большую боль себе через близких мне людей?

20.11.13

<p>Сила сравнения</p>

…смотрел, э… я не люблю телевидение, и крайне редко его гляжу, но как-то так вышло, попал я сегодня утром мимоходом взглядом на «первый канал». Шла какая-то передача, которую ведет Геннадий  Малахов. Шло обсуждение вечных инфантильных тем, как познакомиться… Но не это привлекло моё внимание. У меня есть небольшое увлечение сейчас –  «собирать» психологические игры, ну проще сказать – техники манипуляций. Так вот одну узрел сегодня, и хочу поделиться. Я назвал ее … «психолог». На передачу пригласили психолога. Знаете, я не знаю, откуда телевидение натаскивают этих психологов, явно профи ТВ обходят стороной. Но этот мне «понравился». Знаете, он с умным видом нес такой бред, но… игра не в этом, а в том, что после он перешел к довольно поэтической метафоре: «… это, знаете, как две розы, посаженные в один цветник, луковицы которых прикасались, роса дождевая пропитывала землю, и они вместе пробивались к свету, листочками прокладывая путь сквозь бурую почву. И затем прекрасные бутоны раскрыли как сущность свои прекрасные благоуханные бутоны, и пчелки разнесли их живительную росу, соединив гармонией весь цветущий цветник росисистой росой». Короче, модель игры «бред-метафора-бред-метафора» и ты можешь и не зная ни черта, выглядеть мудрецом

21.11.13

<p>Божественная пустота</p>

«Шуньята – божественная пустота» – так называется одна из книг сербского саентолога Ж. Славинского…  Со времен Елены Петровны Блаватской, основоположницы теософии, из которой и вышли все нынешние оккультные околонаучные и околорелигиозные направления: саентология, к примеру, мир распался на две части – одна ищет избавления от проблем, путем осознания сознательных трудностей; другая ищет избавление от страданий, путем отстраненности от трудностей….

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное