В полдень на лестнице Монмартр

Ее встретили как старую знакомую и усадили за маленький столик у фонтана. Здесь было прохладно, а негромкий шум воды успокаивал. Катрине невольно подумалось, что она нравится только пожилым людям и детям, тогда как ее основная жизнь вращается вокруг молодых людей и людей среднего возраста. А вот они-то к ней относятся с очевидным равнодушием.

— Мадмуазель Кэт, давно вас не было, — ставя перед ней на стол стакан холодной воды с лимоном, приветствовал ее мсье Фуко.

— Да… знаете, много дел, — почему-то смутилась она. — Я скоро уезжаю.

— Надолго? — искренне заинтересовался пожилой хозяин.

— Думаю, что да… Я возвращаюсь в Россию.

Мсье Фуко помолчал и добавил негромко:

— Мой Мишель будет сильно огорчен. Он в вас души не чает, мадмуазель Кэт…

— Я тоже очень огорчена, что перестану видеть всех вас, но…

— Но жизнь не спрашивает нас: чего мы хотим, а чего нет, правда ведь? — подхватил ее незаконченную мысль мужчина.

Катрина согласно кивнула и спряталась за запотевшим стаканом.

— Позвольте я вас угощу чем-нибудь на свой вкус, на прощание, так сказать…

— Что вы, мсье Фуко! — забеспокоилась Катрина, но он уже скрылся за кухонной дверью и через какое-то время появился с подносом, на котором стоял густой луковый суп и аппетитные холодные колбаски андуйет.

Правду говорят, что вкусная еда и добрый разговор помогают всегда. Через полчаса девушка почувствовала облегчение и, попрощавшись с мсье Фуко, который не взял с нее ни евро, отправилась в сторону площади Тертр.

Ноги сами привели ее к той лестнице, с которой и начались злоключения последних дней. Она постояла, глядя вниз и совершенно некстати вспоминая красивое лицо Дэниэла.

— Катрина! — перепрыгивая сразу через несколько ступенек, к ней поднимался запыхавшийся Мишель.

— Привет! — губы сами растянулись в улыбке при виде подростка.

— Дедушка сказал, что ты… ты… — от волнения он не мог произнести то самое, что пугало его до зубовного скрежета.

— Да, Мишель, я уезжаю, — отводя взгляд, потому что не в силах была и дальше смотреть в обреченные глаза мальчика, сказала Катрина. — Сам знаешь, я слишком несовершенна для Парижа, — она попыталась улыбнуться, но теперь получилось не очень.

Как, оказывается, сложно объясняться с влюбленными ухажерами и шутить, когда на душе кошки скребут!

— Ну что за глупости! — выпалил он. — Это ты из-за того парня, да? Из-за него?

— Ты о ком, Мишель? — непонимающе уставилась на него девушка.

— Из-за блондина голубоглазого… Который смотрит на тебя, как кот на сметану и постоянно таскается следом!

— Что-о-о-о? — Катрина даже поперхнулась от подобного заявления.

— Точно из-за него, — присаживаясь на лестничные перила грустно добавил Мишель. — Появился тут, пижон заморский…

— Мишель, объяснись, пожалуйста, — Катрина начинала терять терпение.

Мальчик молчал, изучая под ногами тротуарные камни. Она все никак не могла сообразить, откуда он узнал о Дэниэле и когда успел так на него ополчиться?

— Я видел вас вчера вечером, в переулке…

Воспоминания теплой волной накрыли Катрину: их с Дэниэлом ссора, ее побег, его сильные руки и… поцелуй…

— Мишель… Ты все не так понял! — стараясь казаться спокойной и равнодушной, сказала она. — Ничего не было, я просто помогла ему встретиться с Элен, оказывается, она его кумир! Он тоже архитектор…

— Он был счастлив как дурак, когда вышел из подъезда! — зло прервал ее мальчик. — Улыбался как идиот!

Катрина почувствовала, как екнуло в груди, разбегаясь миллионом мурашек по спине. Неужели после их поцелуя Дэниэл был счастлив? Какая-то неуместная в свете всех происходящих событий радость наполнила ее. До жути захотелось взвизгнуть!

— Мало ли чему он там улыбался, — собравшись, но не в силах сдержать оживления и радости в голосе, ответила она.

Мишель недоверчиво посмотрел на нее:

— Когда у тебя самолет?

— Четырнадцатого.

— Скоро…

Катрина кивнула.

— Я приду тебя провожать.

— Я буду очень рада, Мишель, — она подошла ближе, положила руки ему на плечи и легонько сжала их, ощущая еще по-детски хрупкие ключицы. — Спасибо тебе за нашу дружбу…

Он вскинул на нее большие и грустные глаза, полные такой передозированной влюбленности, что Катрине стало стыдно, словно она, не заслуживая этого, специально заставила полюбить себя.

Часы на далекой башне пробили семь. Наскоро попрощавшись с Мишелем, Катрина сбежала вниз и поспешила домой.

На сборы времени почти не оставалось.

Заскочив на пять минут в душ, девушка, раскидывая по комнате свою немногочисленную одежду, натянула шорты, с которыми уже сроднилась за день и свободную рубашку, почти полностью закрывающую их.

Высушить и выпрямить волосы времени не оставалось. Катрина на несколько мгновений замерла перед большим зеркалом, разглядывая свое разгоряченное от суеты лицо и кажущиеся неожиданно длинными загорелые ноги, а потом совершила невероятный по возмутительности поступок — зашла в комнату Элен и накрасила губы ярко-красной помадой.

Ей понравилось. Выглядело необычно и сексуально. Именно такой ей и хотелось запомниться своим однокурсникам и Парижу.