В полдень на солнечной стороне

- И я буду стараться с тобой так говорить, словно сама с собой, - заявила Соня. - И это уже такое, что остальное все меньше значит...

18

Лебедев пришёл в медпункт. Внимательно оглядев Петухова, сказал снисходительно:

- Здорово здесь лечат. Сияешь, как все равно после правительственной награды.

- У меня это не от лечения.

- А я не спрашиваю отчего, - перебил Лебедев, сел у выхода палатки на табуретку, потом обернулся: - Как ты думаешь, если твою роту в разведоперацию кинуть, народ подходящий?

- Лучше нет! - обрадовался Петухов.

- И передашь командование Пугачёву. В сложных условиях будем действовать.

- А как же я? Ведь уже здоровый! - взволновался Петухов.

- Операции придается большое значение, поэтому и решили поручить комбату выполнение.

- Уже совсем решили? - растерянно и жалко переспросил Петухов.

- Ну, не окончательно, в предварительном порядке на нём остановились. А у тебя что, сомнение? - строго сощурился Лебедев.

- Ну что вы! Он же, сами знаете, без страха и упрека. Отважней я даже не знаю.

- Тебе и не положено, а мне положено все знать, с кем пойду, - сухо заявил Лебедев. - Так ничего больше не скажешь? А мне нужно знать все.

Петухов молчал.

- Ну а если бы ты очень хотел, как бы ты себя рекомендовал для такой операции?

- Что я? Ничего такого особенного, - угрюмо произнёс Петухов. - Вот только людей моих Пугачёв не знает, как я их знаю. А они главное. У каждого из них своё есть. Вот Захаров даже в атаку в шинели идёт, хотя и тепло, простуды боится, простыл как-то на сырой земле, ну и болел. А кроме простуды, чего Захаров боится? Ничего больше не боится, солдат геройский.

- Ну-ну, а ещё какие есть типы?

- Не типы, а бойцы! - сердито поправил Петухов. - Колоколов, тот всегда в сумке противогаза не противогаз носит, а гранаты. Такая у него привычка - в сумке их носить. Рукастый, дальше всех и метче всех бросает. Ещё Захидов. Тот, знаете, гимнастёрку на все пуговицы расстегнёт, рукава засучит и всегда от других в стороне продвигается. У него, видите ли, кинжал кавказский и парабеллум трофейный. Он в одиночку дерется, подползёт, завизжит, бросится и все. Потом каски с них снимет, принесёт, бросит. Говорит - моя доля. Ну, я с такой привычкой считаюсь. Потом, у каждого есть своя дружба. На пару продвигаются и действуют. Это тоже надо учитывать, дружбу такую. Уж если что назначить таким, то уж вместе. И вообще, привыкли советоваться перед боем, кому что.

- А ты, выходит, не согласно приказу, а в соответствии с их советами действуешь?

- По приказу советуются, - сухо сказал Петухов, - в развитие приказа, то есть чтобы у каждого всё конкретно и ясно было. И я, конечно, все это учитываю. Если надо, поправляю. Лучше до боя, чем в бою, манёвр каждого знать.

- Значит, считаешь, Пугачёв себя с наилучшей стороны на твоей роте покажет? - нетерпеливо спросил Лебедев.

- А как же! Я бы сам хотел таким командиром, как Пугачёв, быть, не получается.

- Почему?

- Если бой трудный, тяжёлый, он очень сильно воодушевить бойцов умеет. У него, знаете, любимое изречение: «Личный пример играет громадную роль в самоотвержении: работают у того, кто сам работает, и идут на смерть у того, кто сам от неё не сторонится...» И сам он такой, без страха.

- Начитанный полководец - майор Пугачёв. Генерала Драгомирова помнит. А вот ты как считаешь: надо смерти сторониться или не надо?

- Ну, по обстановке, конечно. Если надо, то надо. Война же!

- Мямлишь, - сердито сказал Лебедев, - а прямо не решаешься! Ну, это правильно, что не решаешься, о старшем командире не следует выражать сомнение. А вот я думаю: лучше посторониться смерти и направить её стопы на врага. Ею ведь тоже можно командовать, если с умом за неё взяться, приучить её тебе подчиняться.

- Так ведь снаряду и пуле не прикажешь!

- Почему? Можно! И обмануть, и обойти, и на кочующую огневую точку выманить, и перехитрить, и переиграть манёвром - все можно. Только звать на смерть не годится. Смерть - это что? Потери. Командир должен избегать потерь. А не соглашаться платить заранее за победу потерями.

- Но ведь есть такая статистика: в наступательном бою соотношение - один к трем.

- Если лбом в лоб колотиться, статистика правильная. Когда наступают, у кого инициатива? У наступающего. Значит, от тебя зависит так наступление организовать, чтобы соотношение цифр перевернулось в твою пользу, и не один к трём, а больше значительно в твою пользу, - живо сказал Лебедев.

- Ну это правильно, - согласился Петухов. - Но когда люди восторженной отвагой от примера своего командира проникаются или от геройства даже своего бойца, сам не понимаешь как, а уже на рубеж противника выскакивают и там бьют его на полную катушку. Воодушевление такая сила, её и огнём не сбить.

- Значит, всё-таки любуешься Пугачёвым!

- Как и все, - с достоинством согласился Петухов.

- А ну выйдем, - приказал Лебедев, угощая папиросами, спросил совсем иным, просительным тоном: - Вот скажи напрямик: допустим, если б твою Красовскую тяжело в лицо ранили, ну изуродовали, словом, и она бы, естественно, не захотела тебя больше видеть, что бы ты сделал?