В полдень на солнечной стороне

- Он всё может, - заверила Нюра. - Говорят, он тут не от дивизии даже, не от штаба армии, а даже от чего-то выше. И в его подразделение всегда новые люди приходят, будто рядовые, а на самом деле нет, и, когда войсковая разведка боем, он её использует для выхода тех, кого засылал...

- А ты помалкивай! - оборвала Нелли.

- Я и молчу. Только одна Тамара Ивановна знает, кто из нас лебедевские, а кто дивизионные. Хорошо бы, если б она нам, лебедевским, доппаёк выделяла, а то как всем.

- А вот меня Лебедев в группу брать не хочет. Комсорга брать не хочет, даже политически это неправильно, - пожаловалась Нелли Коровушкина.

- И правильно, что не берет, - резко заявила Хохлова. - Чтобы за тобой там каждый боец ухаживал и рацию за тебя нёс, и питание, и НЗ. В любой обстановке никто на твою красоту свой инстинкт не подавит, хочешь ты этого или не хочешь, факт. У аппарата сидим, к кому первой дежурные по штабу с документами подходят - к тебе! Потому что даже диктовать тебе им приятно. Удовольствие им тебе диктовать. А в боевой обстановке всё это ни к чему, и Лебедев понимает.

- Но Ольгу же он брал в группу?

- Другая статья, - строго сказала Хохлова. - Хоть она и не хуже тебя по красоте была, но он её, во-первых, от личного горя уводил, и потом у него особое личное к ней чувство.

- Ну а Красовскую посылал же!

- Подумаешь, задание, - снисходительно произнесла Нюра. - Смотаться туда и обратно пассажиркой на самолёте, принять в партизанском отряде на свою рацию сигнал и обратно со всеми удобствами.

- Но их же сбили!

- Так и здесь могут в самом штабе с воздуха накрыть. И она вышла не одна, а с лейтенантом плюс любовь, - почти пропела Нюра.

Отчетливо ступая на каблуки, прошагала к столу старшина Солнцева. Статно села на скамью, чуть морщась от боли в спине, спросила, строго сводя белесые брови:

- Ты зачем, Хохлова, свой розовый и синий трикотаж на самом виду вывесила?

- Я же веточками замаскировала, значит, вовсе не на виду.

- Странно, откуда у фронтовички такое неположенное бельё?

- Из дому, - сказала Нюра. - Те, кто ещё на финской были, советовали шелковое - против вшивости.

- И в тыл так наряжаешься? Для кого?

- Для себя, чтобы уютней было.

- Ох, Хохлова, смотри!

- Уж как я себя, товарищ старшина, берегу для мужа, дальше некуда.

- А кудельки зачем опять накрутила?

- Для красоты!

- Тебе же гладкие идут, на прямой пробор. Такая была бы Аленушка лесная.

- А я девушка морская.

- Ох и языкастая ты!

- У нас в поселке все такие. - И вдруг скромно спросила: - Тамара Ивановна! Я на фрицевских фотографиях женские прически видела: назади валик, вверх поднят и словно петлей закручен. Как вы думаете, мне такая пойдет?

- Да ты знаешь, какие они фотографии при себе носят неприличные, а ты смотреть! - возмутилась Солнцева.

- А в чем дело, не мужчины же, а женщины без всего.

- Так это же порнография! Коровушкина! Ты слышишь, что тут твоя комсомолка порет?

- Вы ей не верьте, это она просто за белье обиделась, и не её оно, а в тылу кому-то обещала, кто у них работает.

- Всё равно, зачем развязно разговаривает со старшей по званию?

- А для меня все старшие, кто меня умнее, - заявила Хохлова. - Вот у нас в колхозе бригадир рыболовецкой флотилии такой моряк, второго не сыскать, а перед механиком первым зюйдвестку стаскивал и кланялся чуть не в пояс, потому что, если мотор не в порядке, даже в штиль дальше двадцати миль на веслах не уйти от берега.

- Ещё что? - сухо спросила Солнцева.

- А ещё у нас есть моряцкая примета: если человек три раза тонет и ни разу не утонет, то, значит, до конца жизни в море смерти ему не видать, на таких у нас всегда даже на любой лучший баркас спрос, даже если он рыбак никудышный, но при нём счастье есть.

- Ну ладно болтать! - прервала Солнцева. И всё-таки пожурила Хохлову: - Не пойму, не то ты простушка добродушная, не то хитрая.

- А я помесь, - быстро проговорила Нюра и исподтишка подмигнула девушкам.

- Значит, так, товарищи, - строго произнесла Солнцева. - В банно-прачечном отряде есть самодеятельность, в ПАХе даже струнный оркестр, а с нашей стороны ни одного таланта. Командование приказало дать после сбора орденоносцев концерт, а от нашего подразделения - никого.

- А мы своего комсорга в гражданское обрядим. Пройдется по эстраде, и все. Даже не аплодисменты, а полная овация.

- У Нюры хороший голос, - заметила Коровушкина. - Такие хорошие старинные северные песни поет, за душу хватает.

- Запишем, - сказала Солнцева.

Хохлова предложила бодро:

- Хорошо бы такой номер сделать: на Нелли чтобы глазели, а меня только ушами слушали...

Ночью все девушки, свободные от дежурства, проснулись от ужасного стонущего крика Ольги Кошелевой, она билась на нарах и стонала, словно при смерти.

- Ты что, ты что? - затормошила её Соня.

Ольга села и, вытирая слезящуюся пустую глазницу, сказала, задыхаясь, шепотом:

- Снилось: Лебедева убили.

Подскочила Нюра, возбужденная, сердитая, закричала: