В русском жанре. Из жизни читателя

Имперская эстетика притягательна. Когда-то мы с прия­телем пошли в «Зелёный зал» кинотеатра «Победа», где тог­да показывали документальные фильмы. Это было ещё до «Обыкновенного фашизма», и мы впервые увидели столько кинохроники рейха. Особенно впечатляли кадры, снятые, чьего имени мы тогда ещё не знали, Лени Рифеншталь: на словно бы скульптурно освещённых кадрах чередой прош­ли марширующие колонны, рейхсканцелярия, открытые лакированные долгие авто, приятель схватил меня за руку и восхищённо прошипел: «Завтра опять пойду смотреть!». А между прочим, то было едва ли пятнадцать лет спустя пос­ле кровавой войны, на которой были ранены наши отцы, а мама приятеля всю войну провела на фронте хирургом, и мы много знали про ужасы войны, и воспитывали нас, как и всех, в ненависти к фашизму. А поди ж вот!

***

И разрушающаяся, запущенная Москва чрезмерно напичкана богатством. Так в дотлевающем Петербурге в каждой водо­сточной трубе заметна столица империи. Вся Россия работала то на Москву, то на Петербург, то опять на Москву. Глаз сто­личного жителя не замечает материальной значительности окружающего его мира. Петербургские дворцы развалива­ются, а Москва грязнее областного города, но какая-нибудь дверная ручка кричит: я — столичная! Один подъезд, хотя бы и загаженный, с его плитками, перилами, сетками, фонаря­ми, ступенями, подоконниками, рамами — стоит деревеньки, в которую от века ничего не доставлялось, а лишь изымалось.

Москвичи считают, что провинция сейчас якобы злорад­ствует: «сбылась вековая мечта провинции: Москва стала жить хуже» (Евг. Попов). Но это не так. В прежнем, хотя бы и завистливом, восхищении Москвой, всё-таки заметно при­сутствовала и гордость за то, что она город — общий, рус­ский, в который всеми вложено.

1994

***

Песни Дунаевского слушают и будут слушать так же, как ви­деть уродливо-прекрасное в своих масштабах здание Театра Советской Армии, смотреть «Волгу-Волгу», но вот пресса тех лет попадает на глаза лишь тому, кто нарочно спросит её в библиотеке, притом научной. Редок такой читатель, страшно далёк он от народа. Развязал старые узлы на бечё­вочке принесённой пачки и погрузился в чтение комплекта саратовской газеты «Молодой сталинец» за второе полуго­дие 1949 года.

Шумит золотое раздолье,

Идёт пионерский отряд,

И алые галстуки в поле,

Как светлые зори, горят.

Стихи молодых поэтов, обзоры стихов молодых поэтов, поступивших в редакцию, и стихи двух саратовских поэтов.

Все пути открыты настежь

На родной твоей земле.

О твоём, мальчишка, счастье

Сталин думает в Кремле.

Не одно, не два, целые страницы стихов:

Полощет крылатое знамя,

которым наш путь озарён,

и ярко сияет над нами

немеркнущий мудрый Закон.

Люди отстоят свои права,

не бывать ни горю, ни печали,

потому что в мире есть Москва,

потому что есть на свете Сталин!

В другой пачке, другой — партийной — газеты спустя месяц глаз останавливается на том же, но с разночтениями концовки:

Люди отстоят свои права,

как в бою свободу отстояли,

потому что в мире есть Москва,

потому что есть на свете Сталин! —

что несомненно и динамичнее, и идейнее.

Лишь читая эти газеты, можно понять устойчивое по­нятие тех лет «кормиться стихами». Вот строчки Юрия С.: «Я от края до края проехал Отчизну, видел сотни аулов, ста­ниц, городов...».