В садах Эпикура

Подполковник Данчилло Константин заявил, что он кадровый разведчик. Многие годы он «интересовался» вооруженными силами Венгрии. В последние месяцы он пристроился в штабе немецкого армейского корпуса, получая от своих агентов нужные сведения о венграх, не подвергаясь при этом опасности попасть в лапы венгерской контрразведки. Подполковник рассказал о венгерских войсках, действующих на фронте, о резервах, вооружении, моральном состоянии на фронте и в тылу, об укрепленных районах, их расположении и степени готовности. Короче говоря, мы получили очень полную картину на том театре, где предстояло действовать 40 Армии. Я сделал большую карту, нанес на нее обстановку, составил подробный протокол допроса. Полученные данные были доложены командарму. После этого их отправили в штаб фронта. Вскоре получили подтверждение их достоверности. Я сказал подполковнику, что его показания высоко оценены, а его откровенность принята во внимание. Подполковник был доволен. Из нашего отдела его затребовала контрразведка. Приехал Даниленко, и теперь мы принялись за дело вдвоем. Был освобожден лагерь с нашими военнопленными. Среди них оказался английский летчик. Наши военнопленные проходили не по линии разведотдела, а вот англичанина передали нам. Это был молодой парень в синем потертом комбинезоне. Он все время сосал трубку, выпускал кольцами дым и никак не реагировал на наши к нему обращения. Немецкого языка не знал он, английского – мы не знали. Правда, Даниленко несколько раньше уверял, что он понимает по-английски. Так оно и было. Но одно дело чтение трактатов по археологии, другое – беседа. Вот на нее-то капитан и не отваживался. Мы подолгу сидели рядом с англичанином, невозмутимо сосавшим трубку, не обращавшим на нас ни малейшего внимания. Даниленко, как рыба на песке, открывал рот, но в последнюю минуту захлопывал его снова. Так мы и не поговорили с союзничком. Даниленко предположил, что союзничек просто шпион. Но это оставалось недоказуемым на нашем уровне по крайней мере.

В первых числах сентября был убит наш хороший знакомый, капитан из политотдела Равинский. Это он так недавно говорил в Шаргороде о еврейке, получившей приз за красоту в Париже. Хоронили капитана в Тыргу-Нямц на центральной площади. Под траурные марши убитому салютовали из автоматов. Гроб опустили в могилу, мы бросили в нее по горсти земли. Во время траурной церемонии румынские офицеры, сдавшиеся в плен, стояли торжественно за оградой своего особняка. Когда я к ним зашел, они выразили соболезнование, а мне хотелось оплевать даже добродушного генерала Теодореску.

Через несколько дней румынских офицеров увезли в штаб фронта. Генерал Теодореску дал мне свой адрес в Бухаресте, но я им не воспользовался. Не знаю, как им воспользовался сам генерал. Армия провела успешную операцию. Разведотдел, как и во всех других случаях, оказался на высоте. Нам полагались награды. Написали представления. Полковник Сваричевский отправился на подпись к генералу Шарапову. Я сопровождал «фюрера» на всякий случай. Он вошел в дом, где размещался начальник штаба, я сел на скамейку у открытого окна. Вдруг раздался шум. Полковник по какому-то поводу (а генерал Шарапов нередко поводы подавал) сказал что-то резкое. Шарапов тонким голосом крикнул: «Идите!» «Фюрер» злой, как черт, выскочил на улицу, я молча последовал за ним. Разведотдел остался на сей раз без наград. Жаль, что награды находились в такой зависимости от настроений генерала с характером сводных сестер Золушки. Мушкетеры из разведотдела были огорчены, но высокое чувство собственного достоинства исключало какие-либо пересуды на этот счет в их среде или за ее пределами. Мы работали, а в свободное время упражнялись на манеже или устраивали экскурсии. А места были интересные.

Недалеко от Тыргу-Нямц сохранились развалины замка молдавского господаря XVI в. Стефана Великого, прославившегося в войнах против турок. Так вот, мы оседлали коней и поскакали смотреть эти развалины. Любовались красивой дорогой вдоль реки, бежавшей под ветвями плакучих ив. Замок возвышался над обрывом. Мы с интересом осмотрели подступы к нему. Замок был отлично расположен. Подойти к нему можно было, пожалуй, только с одной стороны. Да и здесь пришлось где-то оставить лошадей и подниматься пешком. Сохранились остатки стен, какие-то фундаменты. Даниленко в качестве археолога делал пояснения. Чудесный вид открывался с развалин на широкую долину, раскинувшуюся внизу. Здесь было так тихо, так спокойно и красиво! Не хотелось думать про войну. Это необычайное чувство покоя охватило меня еще раз при поездке в городок Пьятра-Нямц.