В садах Эпикура

Не помню, зачем Даниленко и я отправились в Пьятру. Мы ехали на трофейной машине, которую вел пленный румын. В качестве переводчика, с нами отправился подполковник Данчилло Константин, все еще пребывавший в отделе контрразведки. Интересно: в разведотделе собралось несколько пленных румын – шофер, ездовые. К нам относились с таким доверием, что даже контрразведчики не обращали внимания на такие вольности. Подполковника Данчилло мы брали по мере надобности и как переводчика с венгерского. Майор Знаменский, отпуская его со мной, предупредил: «Кац! Не вздумайте задавать ему вопросов о том, что он делает у нас. Передай это и другим». Мы и не спрашивали. Так и не знаю, какую работу осуществляли с подполковником в нашей контрразведке. Только при Знаменском он выглядел совсем забитым, говорил угодливо, смотрел на него затравленными глазами. С нами вновь становился человеком. Так вот, мы поехали в Пьятру. Небольшой городок в долине окружали невысокие горы, поросшие лесом. Война словно не заходила сюда. Ведь в городе даже не было наших войск. Небольшие особняки, увитые зеленью, асфальтированные улицы, ухоженные газоны с подстриженной травой и тишина… Не слышно ни трескотни пулеметов, ни орудийного гула. Правда, на улицах мало прохожих, закрыты магазины. Все равно, Пьятра показалась нам райским уголком. Мы покружили на машине по городу, подышали миром и поехали на командный пункт. Подполковник Данчилло с большой неохотой возвращался в контрразведку. Однако вскоре он опять к нам вернулся. Но по порядку.

В конце августа румыны вступили в войну против Германии. В оперативном подчинении 40 Армии оказалась 4-ая Армия румын. К нам в отдел явился для установления контактов и координации действий начальник разведки румынской армии полковник, фамилию которого я не помню. Это был высокий сухощавый человек с тонкими ногами. Ноги его казались еще тоньше потому, что полковник явился не в сапогах, а в ботинках с обмотками. «Посмотри на этого субчика, – сказал мне полковник Сваричевский. – Не нашлось у него сапог!» Сопровождавшие своего начальника, румынские офицеры, тоже носили обмотки и ботинки. И же ведь не от бедности. Просто считали, что теплой осенью ботинки удобнее тяжелых сапог… Румын познакомили с обстановкой. Переводила Женя. Казалось странным, что румыны наши союзники. Отношения с ними оставались очень официальными. Румынские дивизии доставляли немало хлопот: за ними тянулись громадные обозы, вся артиллерия была на конной тяге. Поэтому передвигались они плохо, создавали на дорогах пробки, а немцы их бомбили. Но со всем этим я познакомился несколько позже.

Между тем Армия вела тяжелые бои в горах. К концу сентября ее войска вышли на рубеж города Ватра-Дорней. Венгры и немцы оказывали очень упорное сопротивление. Работы в разведотделе было много. Главная трудность заключалась в отсутствии переводчиков с венгерского языка. На первых порах выручал Данчилло Константин. Однажды Даниленко, я и этот подполковник двинулись в дивизию допрашивать венгерских пленных. Путь предстоял не близкий. В глухом месте дороги встретили несколько наших бойцов, конвоировавших пленных немцев. Остановились, спросили откуда идут, почему стоят. Очень уж подозрительно все выглядело. Человек десять немцев, сбившихся в кучу в каком-то испуге. Наши солдатики в сторонке беседуют, играя автоматами. Выяснилось: немцы попали в плен, выходя из какого-то окружения.

Ценности для разведки они не представляли. Конвоиры знали это. Прошли они много, не меньше оставалось пройти до нашего штаба, а потом еще возвращение в часть. Конвоиры решили не тратить сил. Опоздай мы на пять минут и лежали бы здесь расстрелянные немцы. Бойцов наших можно было понять, но допустить убийства пленных мы не могли и не хотели. Показал конвоирам свои документы, записали их фамилии и части. Конечно, солдатики понимали, что с офицерами разведки не шутят. Пленных доставили на командный пункт, как мы и убедились потом. Потом мы сделали все дела, допросили венгров и отправились в штаб Армии. Была ночь, машина легко катилась по хорошей дороге. Вот и какой-то городок. Шофер лихо вкатил на мост через реку, и тут мы услышали истошный крик. Кто-то орал по-румынски. Наш трофейный шофер резко затормозил, и машина остановилась в трех метрах от края разрушенного моста. Мы вылезли из машины, подошли к этому краю и с ужасом взглянули вниз. В темном провале даже не виднелась, а слышалась река. Здесь чудом было все: и почему-то оказавшийся на месте человек, и сработавшие тормоза, и три метра досок. За ними глупейшая смерть в тишине прохладной ночи.