В садах Эпикура

Колька Соколов, с которым я подружился, привел меня в студенческую библиотеку. Нет! Не за тем, чтобы взять книги. Он познакомил меня с библиотекаршами. Все они были разные – молодые, средних лет, пожилые. Кольку они принимали запросто, запускали в лабиринт книжных полок, там он сидел, читал. Очень быстро сошелся я с этими самоотверженными женщинами. Я говорю о самоотверженности вот почему: в огромном помещении громоздились неуклюжие, переполненные, шаткие, высокие стеллажи книг. Добираться до них приходилось по лестницам. Никакой техники, никаких конвейеров, все на руках, целыми днями. И за все это ничтожная зарплата да черные сатиновые халаты. А женщины хранили в головах громадную информацию, превосходно знали книжный фонд. Они спрашивали у студента, с какого он курса, чем занимается, и не только находили, но рекомендовали нужные книги. Колька сказал мне: «Лешка, давай выпьем!» Я согласился. Мы купили бутылку водки. О закуске думать не приходилось – карточная система. Колька предложил: «Пошли в библиотеку. Стаканы и кусок хлеба там всегда есть». Пришли. Нас встретила заведующая учебной библиотекой Нина Васильевна – женщина средних лет – какая-то уставшая, неряшливая, но добрейшая. Колька сказал ей: «Нина, это Лешка Кац. Пришли знакомиться». Дело шло к десяти часам вечера, очереди за книгами не было. Мы прошли за стеллажи. Я вытащил из бокового кармана шинели поллитровку. Нина Васильевна не выразила никакого удивления, достала из тумбочки два граненых стакана, кусок хлеба, нож. Колька искусно выбил пробку ударом ладони и спросил: «А где еще стакан?» Нина Васильевна стала отказываться от участия в «тайной вечере». Колька заявил, что знакомство со мной не может состояться без выпивки. Нина Васильевне достала третий стакан. Соколов разлил водку с точностью опытного провизора. Произнес тост: «Будем знакомы! Лешка, если будут деньги, покупай водку. Пить будем здесь!» Я согласился, и мы выпили. Понюхали ржаную корочку, потом съели ее. Так состоялось мое вхождение в БУП № 3 (Библиотеку учебных пособий). Не счесть, сколько раз я там побывал. Осенью 1954 г. я приехал из Фрунзе в Москву в мой первый трудовой отпуск. Позади были Университет, аспирантура, я ходил в степени кандидата исторических наук. Понятно, что я сразу же кинулся в библиотеку. Там меня встретили, как друга, подарили однотомник Золя с надписью: «Бывшему читателю Учебной библиотеки № 3 Леши Кац. 21.9.54 года БУП № 3». Надпись с грамматической ошибкой. Какая чепуха! Работники БУП № 3 не успели справиться с грамматикой, но ОНИ сделали меня грамотным. Я бы очень хотел, чтобы они прочитали эти записки и знали, что Леша Кац никогда не забывал и не забыл того, сколь многим он обязан работникам БУП 3. За жизнь свою я сделал кое-что хорошее людям. Учили меня этому многие, в том числе Тамара Михайловна Шепунова и работники БУП № 3.

Мы готовились к встрече первомайского праздника. Ну, что, казалось бы, проще? Объяви время сбора, люди придут и пусть шагают по Красной площади. Благо – до нее рукой подать. Так нет же. К прохождению стали готовиться. Намеревались строиться в колонну по пять человек в ряд. Каждый правофланговый назначался из наиболее надежных общественников. Ему надлежало знать свою шестерку: не дай бог, чтобы в колонну затесался посторонний. А вдруг он враг народа? Многотрудную подготовку первого курса к церемониальному маршу возложили на меня. Я надел ордена и прибыл на тренировку. По дороге в метро обдумывал команды, прокашливался, очищая горло. Очень мне не хватало золотых погон и звездочки на фуражке. Мои приготовления оказались напрасными: никто на тренировку не пришел. Фронтовики считали себя натренированными, зеленая молодежь не хотела тренироваться. Владимир Александрович Лаврин решил, что сказывается недостаток сплоченности на курсе и постановил устроить неофициальный вечер. Человек 25 фронтовиков и зеленых юнцов и юниц скинулись по сотне, устроили складчину, кажется, на квартире у Юлиана Бромлея. Был конец апреля, на улицах бушевала весна. Москва и в те годы была прекрасна: шумная, людная, беспорядочная.