В садах Эпикура

Я хотел пуститься в пляс, но воздержался. Показал письмо директору. Тот ничего не понял. Женя поняла все сразу, Наташка, несмотря на молодость – тоже. Я пошел к Гришкову. Тот меня поздравил. Двинулся к Сарре посоветоваться, как быть. Она, найдя совершившееся абсолютно закономерным, порекомендовала проконсультироваться у помощника Министра Иностранных дел Киргизской ССР – Петра Адамовича Тутлиса. Можно было бы пойти к самому Министру – Кондучаловой. Это было бы ее первым делом на внешнеполитической арене. Именно поэтому она не могла бы дать мне нужный совет. Я двинулся к П. А. Тутлису. Иностранных дел он не вел за их отсутствием. Тем не менее носил серую дипломатическую форму, представляя во Фрунзе дипломатический корпус. В силу своей уникальности он был его дуайеном. Сидел он за большим столом в небольшом кабинете. Меня Петр Адамович принял с тонкой изысканностью дипломата: «Чем могу служить?» Я протянул ему письмо из Берлина. Он его повертел и спросил: «Ну, что же вы решили?» Во-первых, я все же пересказал ему содержание письма и прочитал ему свой ответ: «Глубокоуважаемый господин профессор! Я получил Ваше любезное письмо, содержащее приятное предложение напечатать реферат моей статьи «Манихейство в Римской Империи по данным Acta Archelai». С удовольствием принимаю Ваше дружеское предложение и высылаю требуемый материал. Примите, господин профессор, уверения в искренней преданности. Кандидат исторических наук А. Л. Кац». Тутлис выслушал, склонив голову, и сказал: «Хорошо! Только замените обращение “господин профессор” на “товарищ профессор”. Надо приучать их к революционной терминологии». Я поблагодарил дипломата за совет. Выяснил, что имею право вступать в контакты с Академией Наук в Берлине. Я не стал менять формы обращения к профессору Ирмшеру. Мне показалось, что его перевоспитание выходит за пределы моей компетенции, а вмешиваться во внутренние дела дружественной державы я не захотел! Написал реферат, уложив его на трех страничках. Лев Абрамович Шейман выслушал его и одобрил стиль. Я все запечатал в конверт и отправил в Берлин. Вскоре я получил оттуда оттиск с опубликованным рефератом. Так совершился мой выход на международную арену. Мы ликовали. При встрече с С. Л. Утченко в Москве я рассказал ему о контактах с ГДР. Он сказал: «Вот это настоящая демократия. У нас потребовалось бы для отправки реферата разрешение высоких инстанций!»

Статья о манихействе не осталась незамеченной и у нас. На нее ссылаются в своих работах В. Г. Луконин и Н. И. Голубцова. Она послужила поводом к тому, что в марте 1964 года я получил заказ из «Исторической энциклопедии» написать две статейки «Мани» и «Манихейство». В апреле я свалился. 16 июля редакция сообщила мне об истечении срока заказа. В письме подчеркивалось: «Убедительно просим срочно представить эти статьи в редакцию». Женя написала от моего имени письмо в редакцию, где известила о моей болезни. Ответ пришел быстро. 15 августа работник редакции И. Эльтерман сообщила, что она оттягивает время представления статей до конца октября. Она уведомила меня, что в случае, если я их напишу, они будут направлены Луконину, который просил об этом, считая, что я «крупнейший специалист по этим вопросам». Разумеется, это преувеличение. Но не в том дело. Я ведь на сей счет не обольщаюсь. Как только мне разрешили сидеть в постели, я написал статьи «Мани» и «Манихейство». Мишель Синельников их выдавил на машинке. «Мани» прошла без изменений, «Манихейство» обстоятельно переделал в лучшую сторону В. Г. Луконин. За нашими подписями она и пошла. Обе статейки напечатаны в 8-ом томе «Исторической энциклопедии».