В споре с Толстым. На весах жизни

21 июля 1915.

По написании этого письма получил от брата новое письмо. Содержание его (о нашем деле) излагаю на открытке, которую посылаю сегодня же.

54. В. Ф. Булгаков – С. А. Толстой

24 октября 1915 г. Тула

24 октября 1915 г.

Дорогая С. А.! Открытка эта – P. S. к длинному-длинному письму, посылаемому сегодня же. Написал его и вдруг получаю письмо от брата о нашем деле. Оказывается, что вопрос об освобождении нас на поруки зависит от командующего войсками Москов<ского> воен<ного> округа. Прокурор суда составил так наз. «заключение» по нашему делу и передал его команд<ующе>му в<ойска>ми. Ответ должен быть через 2–3 недели. В «заключении» этом, переписывавшемся на машинке целую неделю, деяния наши приравниваются, как сказали брату, к «выборгскому воззванию» членов 1-й Госуд<арственной> Думы. Если не отпустят нас на поруки, то придется посидеть в тюрьме до суда еще месяца два. «Все на благо… -»¹ – кончу письмо последними словами последнего дневника Л. Н-ча.

Ваш В. Булгаков

55. В. Ф. Булгаков – С. А. Толстой

16 марта 1916 г. Москва

Бол. Алексеевская, д. 30.

16 марта 1916 г.

Дорогая Софья Андреевна!

Надеюсь, Вы не посетуете, если я поделюсь с Вами некоторыми из первых моих московских впечатлений.

Был в общем собрании Толстов<ского> об<щест>ва. Из 200 членов собралось всего 11 человек. Среди них были: Сергей Львович, кн. Голицын, И. И. Горбунов, Грузинский, Богданов и др. Председательствовал проф. Новгородцев, с к<оторым> мне приятно было познакомиться: оч<ень> любезный и умный человек. Грузинский запоздал, а сначала было прочитано его письмо о том, что описание библиотеки закончено. Я сделал к письму добавления. Новгородцев, как председатель, выразил мне благодарность за работу и отметил, что ее значение огромно. Его внимание и мнение я оч<ень> оценил, т. к. это мнение не профана, а оч<ень> культурного, развитого, ученого и вообще понимающего человека. Из других вопросов интересен был касавшийся Хамовн<ического> дома. Решено следить за его состоянием, причем расходы по ремонту просить городское управление взять на себя. Но этого мало. Я, И. И. Горбунов и библиограф Боднарский подняли вопрос о том, что необходимо ускорить постройку собств. здания музея. В. М. Голицын поддержал нас, и собрание постановило, даже не считаясь с военным временем, поручить Правлению Об<щест>ва собрать необходимый материал о желательном виде и устройстве здания музея, а затем представить этот материал в Моск<овское> гор<одское> управление, с ходатайством о неотложном осуществлении постройки. После собрания Голицын отвел меня в сторонку и спрашивал, неужто нельзя надеяться, что пожертвованные Вами в Румянц<евский> музей рукописи и др. предметы вернутся в центральный Толстов<ский> музей? Я ответил, что, по-видимому, нельзя, но что если здание музея будет построено, то можно вполне надеяться получить новые ценные вклады как от гр. Софьи Андреевны, так и от других лиц. «Знаете, – сказал Голицын, – ведь эти пожертвования в Румянц<евский> музей и Александры Львовны – в Академию наук – собственно говоря подрывают существование Толстовского общества!» Я согласился с кн. Голицыным и стал просить его употребить его влияние в городских сферах в пользу скорейшего благоприятного разрешения вопроса о постройке городом здания музея, и, кажется, Голицын намерен это сделать.

Словом, хоть собрание было и малолюдно, но продуктивно, и я не раскаиваюсь, что из-за него рано приехал в Москву.