В стране марабу

Консул спросил, разрешат ли в дальнейшем этим европейцам покинуть Дарфур и вернуться на родину. И принцесса, и министр уклонялись от прямого ответа и отвечали только, что решение таких вопросов находится исключительно в ведении его величества всемилостивейшего Великого Буйвола.

Пока доктор Рейц беседовал с принцессой Соаким, Альфред и Бауерхорст с любопытством оглядывались по сторонам. Рабыни, сопровождавшие принцессу в ее путешествии, в основном молодые красивые девушки в узеньких перетянутых пояском набедренных повязках, по мановению руки принцессы подползали к ней на четвереньках, низко опустив голову к земле.

Сама принцесса была одета в шелковое платье. Насколько Альфред мог разглядеть под полупрозрачным покрывалом ее лицо, принцесса была уродлива и стара. Она была увешана богатыми украшениями из янтаря и слоновой кости.

Настояния доктора Рейца не дали никаких результатов. Судьба европейцев, которые рискнут отправиться в королевство Дарфур, по-прежнему оставалась в руках его всемогущего властелина.

Через пятнадцать минут принцесса встала. Аудиенция закончилась.

_____

Приближался день отъезда. Альфред зашел к своему турецкому другу Хуссейну Ара, у которого он одолжил две тысячи пиастров. Он хотел вернуть долг.

— Халиль эффенди, неужели ты хочешь вернуть мне небольшую сумму, которую ты у меня взял? Как же ты доберешься до Каира? Оставь себе эти деньги и вышли мне их потом из Каира. Я не тороплюсь, так что можешь выслать их и тогда, когда вернешься к себе на родину. Если же ты и там не достанешь денег, не беспокойся — я достаточно богат и могу обойтись без этих двух тысяч пиастров. Я очень рад, что смог оказать тебе небольшую услугу.

Альфред был глубоко тронут. Никто из европейцев, к которым он обращался в Судане, не оказал ему какой-либо помощи, а Никола Уливи и Лумелло пытались обмануть его и ограбить. И только уроженцы Востока отнеслись к нему с истинной добротой и великодушием и оказали ему неоценимую помощь, выручив из почти безнадежного положения.

Альфред попрощался с Хуссейном Ара. Выходя из дому, он передал деньги управляющему, попросив вернуть их позднее хозяину. Бауерхорст нанял барку, на которую начали грузить коллекции, зверинец и имущество Брема. Вместе с шестью другими барками, нагруженными каучуком, путешественники должны были вскоре выехать в Каир.

Снова начался сезон дождей, вода в реке заметно прибавлялась, наступало самое подходящее время для отплытия, так как полноводная река быстрее и надежнее всего доставит караван в Египет. Отплытие было назначено на утро 18 августа. Накануне Брем и Бауерхорст переселились на барку. Вечером с бутылками вина в руках пришли проститься с друзьями доктор Фирталер и консул Рейц.

Фирталер рассчитывал остаться в Хартуме до весны будущего года. В городе чувствовалась острая нехватка врачей, и Фирталер надеялся с выгодой использовать это обстоятельство. Он не знал, что никогда уже не вернется на родину.

На следующее утро матросы подняли якорь, и, подгоняемая попутным ветром, барка быстро понеслась вниз по течению. После нескольких дней путешествия, когда судно уже оставило позади значительное расстояние, на небе сгустились грозовые тучи. Все вокруг сверкало в ярких вспышках молний, безостановочные оглушительные раскаты грома обрушивались на барку. Вскоре пошел сильный дождь.

Немцы жили на барке в небольшой соломенной хижине, оборудованной на корме. Несмотря на то что крыша была устлана коврами и мехами, через четверть часа путешественники промокли насквозь. Альфред лежал в постели и чувствовал себя так, словно он находился в ванне.

— Бауерхорст, как твои дела? — спросил он своего товарища.

— Отвратительно, я весь мокрый, — последовал ответ.

— Я тоже вымок с ног до головы, теперь только не хватает, чтобы на нас обрушилась эта хижина.

Дождь лил не переставая. Матросы непрерывно откачивали скапливавшуюся на судне воду. Вспышки молний разрывали темноту, и на мгновение становилось светло, как днем. Вслед за ними с ужасающим грохотом обрушивались раскаты грома. Страдая от бушевавшей грозы, не имея возможности укрыться от дождя, пассажиры, съежившись, неподвижно лежали на палубе.

К утру гроза прошла. На небе снова сияло горячее южное солнце. На барках натянули веревки и повесили сушить промокшие вещи.

Путешественники мечтали о горячем кофе, чтобы немного согреться и прийти в себя. Но повар Мансур не знал, как это сделать, дрова вымокли и отказывались гореть. Лишь после того как барка пристала к берегу, ему удалось выпросить в одном доме немного сухих дров. Вскоре вода в котле уже закипела.

Альфред, Бауерхорст и Август Тишендорф закурили трубки и с наслаждением принялись греться в солнечных лучах. Даже Бахида, укрывшаяся ночью под каким-то свернутым парусом, радостно выскочила на палубу и легла у Альфреда в ногах. Пока барка находилась у берега, львица имела право свободно двигаться по палубе. Когда судно отплывало от берега, ее на всякий случай, во избежание всяких недоразумений, запирали в клетку.