В тени баньяна

На колючем кусте раскинулась, сверкая каплями росы, паутина. Хозяин выглядывал из-под нее, словно не мог решить: отправиться ему на поиски еды или остаться и забросить сети издалека. Рядом на длинной, острой травинке с невозмутимостью пловца, который ранним утром собирается нырнуть в холодное море, раскачивался ничего не подозревающий богомол. Слева от меня, жужжа как гидроплан, отряхивал с крыльев крупицы глины и пыльцу жук-навозник. А прямо под ним, будто цирковые акробаты, подначивающие друг друга на сложный трюк, сновали по поверхности большой лужи два водяных клопа.

Эти мельчайшие существа вдыхали в землю жизнь. Всякий раз, когда мы с папой вот так гуляли, он говорил: «Присмотрись, Рами, и ты увидишь, что на одном листке мириады жизней, подобных нашей. С тобой рядом всегда есть живые существа».

Вот и сейчас меня сопровождала черно-желтая стрекоза, какие обычно появляются после дождя. Она летала вокруг, то обгоняя меня, то держась позади. Когда мы подошли к хижине уборщика, стрекоза исчезла, словно убедившись, что я благополучно добралась до места. Присмотрись – и ты поймешь, что не одинока. Кто-то или что-то всегда укажет тебе путь. Теводы, поняла я теперь, вовсе не небесные, а земные создания, они – красота, которую я вижу вокруг каждый день. Они появляются на мгновение и снова исчезают, и эта мимолетность делает их прекрасными.

Я поискала глазами стрекозу, но вместо нее увидела бабочку с похожим черно-желтым окрасом, порхавшую над папой. Еще один бог, еще одно обличье. Даже самое маленькое существо способно перевоплощаться.

В хижине уборщика мы нашли только его курицу. Жалобно кудахча, она лихорадочно копошилась в грязи. У входа лежало пустое гнездо. Мы с папой переглянулись и пожали плечами, стараясь избавиться от чувства вины. Курица подошла к нам и недовольно заклокотала. Я говорю, Ваше Высочество, о том лишь, кто яйца посмел похитить у меня! Я едва удержалась от смеха. Папа вопросительно склонил голову набок. Я хотела было сказать, но потом передумала, боясь напомнить ему о минувшей ночи.

– Интересно, куда запропастился наш друг? – спросила я вслух.

И почему кругом такой беспорядок, а распахнутая дверь болтается на одной петле, словно изнутри вырвалось что-то огромное?

– Может, здесь побывал «хвост дракона», – предположила я, представляя, как ночью во время грозы из болота вылез змей нага и стал рыскать по земле, хвостом закручивая воздух в воронку, – отсюда такое причудливое название муссонных вихрей.

Папа не ответил. Он осматривал хижину. В один из дней они вместе с уборщиком принесли из храма свежие пальмовые листья и укрепили ими ветхие тростниковые стены. Однако листья не спасли хижину от дождя. Она промокла насквозь, пропиталась сыростью, и все вокруг свидетельствовало о том, что хозяин покинул свой дом в спешке, словно какая-то неведомая сила ворвалась в хижину и вырвала старика прямо из постели.

– Он мог пойти в город в поисках убежища, – сказала я, успокаивая скорее саму себя, чем папу.

Курица ходила кругами, то втягивая, то вытягивая шею, и продолжала возмущаться. Подумать только, старый плут забрал моих цыплят! Еще в скорлупках, да будет вам известно. Она принялась пить из лужи, то и дело запрокидывая голову и полоща горло, как будто оно пересохло, пока бедняжка сетовала на свою судьбу паре двуногих хищников.

Папа не обращал на курицу внимания. Он долго смотрел на зияющий дверной проем, затем медленно перевел взгляд на глиняную бочку, к которой спускался бамбуковый желоб. Бочка была здесь единственным долговечным предметом, остальные вещи старика – промокшая циновка на кровати, пара растрепанных метел, поношенная рубашка и выцветшая крома – казалось, вот-вот растворятся в воздухе, подобно своему хозяину.

– Он не ночевал здесь. – Папа подошел к бочке и, подняв перевязанной рукой деревянную крышку, заглянул внутрь. Лицо его сделалось задумчивым, как будто он пытался разгадать какую-то великую тайну. – Бочка не полная. Он бы оставил ее открытой, чтобы набрать дождевой воды. – Папа повернулся ко мне. – Думаю, наш друг ушел из дома до того, как началась гроза. Странно, почему же он не попрощался?

– Может, он хотел попрощаться, когда принес яйца.

Папа слабо улыбнулся и, будто желая отогнать тревожные мысли, предположил:

– Возможно, он где-то поблизости.

– Мы можем прийти днем.

– Прекрасная мысль.