В тени шелковицы

— Плевал бы я на эту работу, не в деньгах счастье. Да людей выручать надо, вот-вот дожди начнутся, — сказал шофер.

— И то правда, — вздохнул Седой.

— А что у вас с домом? — поинтересовался шофер.

— Неважно, — ответил Седой. — Сам-то я еще не видел, но приезжал ко мне в больницу сосед и сказал, что дом обрушился, а развалины, дескать, уже бульдозером снесли. Сами знаете, необожженный кирпич много не выдержит.

— А семья как же?

— Я холостой, жил с матерью, и той уж нет на свете, — ответил Седой.

— Холостой? — удивился шофер.

— Сосед хотел купить у меня участок для сына. Я сказал, что еще не решил, продавать или нет. Не обрадуется он, что я вернулся, — продолжал Седой.

— А моя семья за Вагом. У нас не было наводнения.

— Мне бы хоть фундамент заложить, весной сразу бы можно стены класть, — размышлял Седой.

— Неужто один справитесь с фундаментом?

— Надеюсь, поможет кто, — ответил Седой.

— Бетономешалок мало, — сказал шофер. — Мешать бетон вручную просто каторга.

— Знаю, — буркнул Седой.

— Дом-то у вас был застрахован?

— Нет.

— Это хуже.

— Кое-что я и так получил.

— Могли получить больше.

— Да ладно, я ведь не дворец собираюсь строить. Мне бы одну комнату, кухню да чулан, на это денег, пожалуй, хватит, — сказал Седой.

— Время не терпит, надо поторапливаться с фундаментом, — посоветовал шофер.

— Может, еще продержится, — сказал Седой, угрюмо посматривая на серое небо.

— Кто его знает.

— Сосед не обрадуется, когда меня увидит, — продолжал Седой. — Не знаю, согласится ли помочь.

— Если все пойдет гладко, в три часа буду в Новых Замках, — размышлял вслух шофер. — Сгружу в Сенном стройматериалы, к шести смогу освободиться. И сразу завалюсь спать, надо отоспаться. Хоть раз высплюсь как следует!

Дорога чуть не вплотную сошлась с главным шоссе. Там вовсю трудились дорожные рабочие. Асфальт густо чернел, от него шел пар, синеватый дымок стелился над шоссе.

— Ну, что я говорил? Мы бы тут битый час проторчали! — Шофер кивнул головой в сторону рабочих: — Злые, как шершни. Скажешь что-нибудь в шутку, а они тут же лезут в драку. Тоже небось работа осточертела.

Седой ничего не ответил. Думал о своих делах и опять начинал нервничать.

Они проехали еще с полкилометра, и старая дорога круто свернула налево, наперерез главному шоссе. Отсюда ехали уже по новому асфальту до самой развилки.

От развилки к деревне вела узкая, засыпанная щебнем дорога. Насаженные вдоль нее яблони и груши не успели доносить последний в своей жизни урожай. Глубоко под землей уже четвертый месяц прели их корни. Искореженные кроны деревьев шуршали засохшей листвой.

До наводнения в деревне жило около двадцати семей. Дома были разбросаны на большом пространстве. Их окружали фруктовые сады, с фасадов защищали от ветра густые насаждения акаций или тополей. Здешние жители не могли пожаловаться на недостаток свежего воздуха. А приезжему из центральных областей республики могло бы показаться, что простора здесь даже в избытке и он пропадает без толку.

Деревня лежала в долине, спадающей к реке. По-настоящему завидные почвы были только в северном углу деревенских полей. Остальное — песок и переувлажненные луга. Дома преимущественно тоже стояли на песке, и все без исключения были выстроены из необожженного кирпича. Не нужно обладать особым воображением, чтобы представить, каких бед натворило здесь наводнение. Две семьи после катастрофы не вернулись в деревню, вместо них пришли другие. Вся деревня была сплошной стройкой, несколько домов уже красовались под новой черепичной крышей, другие желтели свежими стропилами.

У самой околицы шофер затормозил, спрыгнул с машины и направился к ближайшей новостройке, где двое мужиков размешивали известку.

Седой тоже вышел и потихоньку побрел за шофером. Он полагал, что они уже приехали.

— Где тут живет Байтош? — спросил шофер мужиков.

— А тебе на что? — поинтересовался одни из них.

— На что? На хрена! — обозлился шофер.

— Вон там, — ответил второй. — В самом конце, у реки, — и махнул куда-то в пространство.

Шофер, не говоря ни слова, повернулся и зашагал к машине с такой скоростью, что Седой едва поспевал за ним.

Они сели в кабину, шофер хлопнул дверцей и, когда уже тронулись с места, сказал в сердцах:

— Дубина стоеросовая! Идол господень!

Сначала ехали молча, потом, когда злость поостыла, шофер продолжал:

— Тут из кожи вон лезешь, стараешься помочь, а какой-нибудь осел вроде этого, с готовой крышей над головой, такое сморозит, что лопнешь от злости.

Седой по-прежнему молчал.

Машина приближалась к чернеющей полоске пойменного леса, шофер сбавил ход и зорко осмотрелся вокруг, но никаких следов искомого Байтоша не обнаружил.

— У реки, а где, к чертям, у реки? — опять начал он сердиться. — Река вот она, а никого не видать! — ворчал он.

— Да вон там, — показал Седой. Неподалеку, у самой дамбы, копошились люди.

— Как же я туда попаду? — недоумевал шофер.

— Должно быть, на другой стороне есть проезд, — сказал Седой.