В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Родители имеют огромное влияние на детей и могут оказывать давление для продвижения своих проектов, в некотором роде шантажируя дискурсом. Сильная зависимость от мнения других порождает соответствующие, крайне эмоциональные нарративы-причитания: (речь, обращенная в пустоту, но в присутствии адресатов — молодой пары, приехавших погостить к родителям) «что мне остается делать, как мне жить дальше, остается выкопать яму и лечь в нее, зачем мне жить, если мой единственный сын, мой наследник не хочет жить со мной, помогать мне. Как мне жить с этим позором, что скажут люди». Так, довольно часто отношения сын-родители строятся на прямом ограничении свободы, нанесении психологического ущерба, устыжении, внушении чувства вины.

Однако описанные выше типы «не идеальны», и редко выдержанно и последовательно существуют в первоначальном виде на протяжении всей жизни. Повседневная практика обычно имеет дело с процессами, а не с застывшими состояниями, вопрос тут в амплитудах этих колебаний, вариаций: «По началу, по молодости, да по неопытности я все время лезла на рожон, спорила, возмущалась, сопротивлялась. Обидно было до слез, несправедливо все это. И что? Чего я добилась? Жизнь была сплошным противостоянием. Потом мне стало жаль свою энергию, время, эмоции. Я как прозрела. Внешне, по мелочам я стала вести себя, как от меня этого ждали муж, его родители и родственники. Но когда речь шла о важных, значительных для меня вещах, тут я включала все свое искусство убеждения и вступала в общение прямо с мужем, без посторонних, глаза-в-глаза. Я устраивала разговор с мужем так, что он сам верил, что моя идея — это его идея, мои аргументы — его аргументы. Я и сейчас так делаю — ты же сам говорил…так-то, когда он этого мог не говорить. Жить стало куда спокойнее и веселее. Мои родители, наконец, обрели покой, а то ведь все претензии им высказывались, что не так, мол, воспитали дочь».

Создавая выгодную иллюзию, женщина обеспечивает себе и своему ближайшему окружению условия психологического комфорта: «Мои дети не являются свидетелями опустошающих скандалов, как это было в моем детстве из-за постоянного вмешательства родственников моего отца в жизнь родителей. Я подумала, что такого я своим детям не хочу».

В процессе описания «правильной», «нормальной», «эталонной» женщины, выявились механизмы конструирования и воспроизводства этих «идеальных» моделей. Дискурс, развиваемый вокруг того, что считать правильным и неправильным сам по себе есть вид идеологии, артикулирующий мужские ценности. То есть в декларируемых вариантах мы имеем дело с «мачо-культурой», когда общество болезненно сконцентрировано на своей мужской половине, постоянно воспроизводит ассиметричный гендерный порядок. В то же время мужчины сами репрессируются манифестной мужской идеологией, «нормой». Мужчины тоже виктимизированы, но об этом не принято говорить, в противоположность ситуации с женщинами, которая на различный лад развивает о себе нарративы жертвы. Реализуемые политики репутаций напрямую связаны с вопросами престижа и, в конечном счете, власти, доминирования и подавления.