В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Здесь снова всплывают на поверхность фактор материнства в одной связке с представлениями о маскулинности: «Я не против личной жизни. Организм требует — это всегда так. И все можно сделать „ограниченно“ (sahmanaphak), принимая в расчет, что мы находимся в Карабахе. Если следовать традиции (orenkhav), надо заживо похоронить себя. Это неправильно. Я-то постарше, но есть совсем молодые, как они могут лишить себя всего…, это ведь приведет к болезням… Это желание не зависит от самого человека, это природа. Выхода два из этого положения: кто-то плюет на общество, переходя из рук в руки, играя с судьбами своих детей; кто-то делает это „тихари“ (орфография сохранена — втихаря — Н. Ш.), дети страдают меньше. Дети от этого не должны пострадать. А так, я не против этих связей. Я была у врача три года назад. Доктор мне сказал, „ты не больна, просто выходи замуж“. А дочь мне сказала, поступай, как врач говорит. Я не хочу снова болеть, но в этом городе не найдется и пяти мужчин, которые после связи с тобой сохранят это в секрете. И дети пострадают в первую очередь, их самолюбие».

В этом случае в конфликте оказываются интересы женщины и господствующие идеалы гегемонной маскулинности, к которым стремится большинство мужчин. Женское тело в этих представлениях и ценностях занимает особое место. Требования гегемонной маскулинности таковы, что следует иметь как можно больше сексуальных связей, а конечная цель этих связей (в том числе) — бравада среди других мужчин для утверждения мужского статуса (необходимы все новые доказательства, «освежающие» картину).

Вдовой должна соблюдаться определенная мера в выражении скорби по случаю смерти мужа на похоронах и других публичных местах. Нельзя сравнить по степени темпераментности и эмоциональности стенания и плач жены по мужу и матери по сыну. Вдова также должна быть осторожна при похоронах во время крепко бытующих здесь традиционных скорбных песнопений, чтоб содержание песни не перешло в плоскость интимности. Неприлично, с традиционной точки зрения, выказывать чрезмерную любовь к умершему мужу. В ходу шутливая пословица: «Для карабахской женщины все одно, что муж помрет, что соседский ишак подохнет»[199].

Проблема сексуальности в случае вдовства (равно как и в случае приобретения других маргинальных статусов) имеет в культуре несколько решений: полный отказ от сексуальных отношений (контроль общества играет важнейшую роль при этом сценарии, но встречались и случаи, когда отказ от сексуальных отношений связан не столько с социальным контролем, сколько с романтическим отношением к умершему мужу); тайное общение с партнером (или партнерами); открытое общение с различными партнерами в пику социальных норм (проституция здесь имеет особенности — зачастую это «душевная», «сердечная» проституция для поддержки экономики и личного удовлетворения); открытое общение с одним партнером.

«Тайное» общение имеет при этом различные интерпретации. Обычно вопрос ставится для различных групп сообщества так: признать или не признать существование связи. Причем признание / непризнание иногда не имеют отношения к реальному положению вещей. Социальный статус вдовы здесь играет не последнюю роль. В силу вступает принцип «не все, что дозволено Юпитеру, дозволено быку» и, конечно, параллельно другой принцип — «не пойман, не вор»). При этом открытое нарушение традиционных норм вызывает гораздо более резко-негативные реакции и предполагает, что индивид бросает вызов своему окружению (выражается в языке метафорой aph-ashkara — букв. ‘открыто для глаза’).

(ф. родник)