В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Интересные изменения коснулись статуса вдовства. Вдова выступает как живая воплощенная память о мужчине, посвящая всю оставшуюся жизнь укреплению авторитета мужа, его величия. Вдовы мужчин-«мучеников за нацию» (погибших во время войны) отныне обречены прожить жизни своих мужей, а не свои собственные. Их прямая задача — порождать и постоянно воссоздавать дискурсы (нарративы) о мужестве и геройстве мужа, превращая вдов в живых носительниц и хранительниц «священной» памяти: «Муж мой — герой Нагорного Карабаха, был лучшим другом и соратником Аво (Монте Мелконяна (боевой псевдоним Аво) командующий Мартунинским УР. Погиб в 1993 году. Посмертно присуждено звание героя Нагорного Карабаха), погиб в один день и в один час с ним, 12 июня 1993 года. Он был разведчиком и вообще не должен был ходить в бой. Но разве его возможно было остановить. Был таким отчаянным и храбрым…». Та же информантка в ситуации «не-интервью» рассказывала, как тяжело было жить с ним, о его многочисленных изменах, о том, как он часто забывал об их пяти детях: «Он был музыкантом, играл на свадьбах. Сколько раз, бывало, уедет на свадьбу в Россию и застревал там на месяцы. Возвращался, конечно, без денег. А как я тут с детьми, что они ели?… просто не задавался этими вопросами».

Та же картина в случае информантки Н. «Пробыл в Карабахе всю войну, и выполнял все виды медицинских услуг. В 1995 году умер от перенапряжения и злоупотребления алкоголем. Практически не спал ни ночью, ни днем. Алкоголь помогал, видимо, выдержать все это. Удивительный был человек, неординарный… В неимоверных условиях делал потрясающие операции. … Ереванские врачи были ошеломлены, неужели в районной больнице возможен такой профессионализм. Он очень переживал за судьбу каждого больного. Я была свидетелем, как он с ужасом хватался за голову, сжимая ее в тиски своих рук, и рычал как зверь, когда не мог спасти раненого. …Ложился и тут же делал прямое переливание, если подходили группа и резус-фактор». Почти трехчасовая беседа — своего рода версия для печати, презентация семьи в выигрышных красках. Но люди рассказывали, что, по местным меркам, этот брак был далеко не удачным. Он вел жизнь оторванного от реальности врача-интеллигента, углубившись в свою мизерно оплачиваемую работу. За много лет до смерти мужа Н. решала все рутинно-семейные проблемы сама: домохозяйство, зарабатывание дополнительных денег, организация жизни трех дочерей. При этом она обеспечивала ему опрятный, ухоженный вид, своевременное и качественное пропитание, «как и подобает врачу, который постоянно на людях». Между ним и детьми была пропасть. Однажды маленькая дочь спросила мать: «Наш папа русский?» Ответ: — Нет. «Но почему он говорит по-русски?» (на непонятном для дошкольника языке).

Таким образом, все эти женщины принимали правила некой игры, интуитивно понимая, что лучше извлечь различного рода капиталы, развивая положительно-характеризующие нарративы, нежели сетовать на трудности повседневной жизни. При этом все эти женщины четко разделяли публичный и приватный характер беседы (к тому же речь идет о населенном пункте, где все окружающие могли легко сами наблюдать жизнь соседей в процессе всей жизни, так что презентации и интерпретации вдовы имели социальное значении в формировании имиджа семьи). Не исключается, безусловно, существование не только инструментальных мотивов поведения вдов заслуженных мужчин-героев, но также и некая эмоциональная компонента, некое сплетение инструментальной и эмоциональной составляющих.