В тусклом стекле

Он, как и я, стоял на крыльце, любуясь улочкою и окрестными строениями, преобразившимися в лунном свете. Завидев меня, он с любезной непринужденностью и одновременно снисходительностью французского аристократа старой школы обратился ко мне с вопросом: не я ли мистер Беккет? Я отвечал утвердительно, и он тут же (понизив голос) представился как маркиз д’Армонвиль и попросил позволения вручить мне письмо от лорда Р.

Надобно вам сказать, что лорд Р. был когда-то знаком с моим отцом, а не так давно помог мне в одном небольшом деле; сей английский пэр был заметной фигурой в политическом мире – многие прочили его на почетное место английского посланника в Париже.

Я с поклоном принял письмо и прочитал следующее:

«Дорогой мой Беккет!

Имею честь представить Вам моего большого друга, маркиза д’Армонвиля; он пояснит Вам, какую именно услугу Вы могли бы и, надеюсь, великодушно согласитесь оказать ему и всем нам».

Ниже автор письма рекомендовал маркиза как человека, чье немалое состояние, тесные связи со старейшими домами Франции и заслуженное влияние при дворе делают его самым подходящим лицом для выполнения тех дружеских поручений, которые, по обоюдной договоренности его повелителя и нашего правительства, он любезно согласился взять на себя.

Продолжение письма озадачило меня еще больше:

«Кстати, вчера у меня был Уолтон и сообщил, что на Ваше место в парламенте, по-видимому, готовятся нападки; он говорит, что в Домвелле, несомненно, что-то затевается. Вы знаете, с каким предубеждением я отношусь к любому вмешательству в чужие дела. Однако на сей раз, рискуя показаться навязчивым, я все же посоветовал бы Вам привлечь на помощь Хакстона, а самому незамедлительно явиться в парламент. Боюсь, что это серьезно. К сказанному выше я должен добавить, что маркиз (с согласия наших общих друзей и по причинам, кои станут Вам понятны после пятиминутной беседы с ним) временно, на несколько недель, оставляет свой титул и именуется в настоящий момент просто месье Дроквилем.

Далее писать не могу, так как должен сейчас ехать в Лондон.

Преданный Вам Р.».

Я был совершенно обескуражен. Я не мог припомнить в своем окружении ни одного Хакстона и ни одного Уолтона, не считая моего шляпника; да и похвастать сколько-нибудь близким знакомством с лордом Р. я также не мог – пэр же явно писал мне как близкому другу! Я взглянул на оборотную сторону письма, и загадка тотчас разрешилась. Там, к моему великому смущению – ибо зовут меня, вне всякого сомнения, Ричард Беккет, и никак иначе, – я прочитал:

«Джорджу Стэнхопу Беккету, эсквайру, чл. парл.».

Оцепенело глядел я на маркиза.

– Месье мар… месье Дроквиль! Я должен принести вам мои глубочайшие извинения. Верно, что меня зовут Беккет, и верно также, что я немного знаком с лордом Р.; но дело в том, что письмо это предназначено не мне. Я Ричард Беккет, а это – мистеру Стэнхопу Беккету, члену парламента от Шиллингсуорта. Право, я даже не знаю, что сказать… Могу лишь дать слово чести, что сохраню содержание этого письма в строжайшей тайне, как если бы я вовсе его не открывал. Уверяю вас, я сам раздосадован и потрясен злополучной ошибкою!

Смею предположить, что вид мой не оставлял сомнений в моей чистосердечности; во всяком случае, лицо маркиза, сперва помрачневшее, вскоре прояснилось, и он с улыбкою протянул мне руку.

– Я нисколько не сомневаюсь, что вы, месье Беккет, сохраните мою маленькую тайну. И коль скоро ошибке суждено было совершиться, я несказанно рад тому, что добрая звезда при этом столкнула меня с человеком порядочным. Вы позволите, месье Беккет, отнести вас к числу моих друзей?

Я заверил маркиза, что почту за честь с ним подружиться. Он продолжал:

– Пятнадцатого августа в моем клеронвильском замке, в Нормандии, соберется множество друзей, с которыми, я полагаю, вам небезынтересно было бы свести знакомство. Буду счастлив, если и вы согласитесь приехать.

Я, разумеется, сердечно поблагодарил маркиза за гостеприимство.

– В настоящее время, – заметил он, – я, по понятным причинам, не могу принимать друзей у себя дома в Париже. Надеюсь, однако, что по приезде вы любезно сообщите мне адрес вашей гостиницы; в таком случае вы убедитесь, что даже в отсутствие маркиза д’Армонвиля месье Дроквиль, возможно, окажется вам кое-чем полезен.

Выразив самую искреннюю признательность, я пообещал сообщить маркизу сведения о моем местонахождении.

– На случай же, если вам понадобится месье Дроквиль, – добавил он, – связь меж нами не будет прерываться; я устрою так, что вы всегда сможете легко меня найти.

Я был весьма польщен: маркиз, что называется, проникся ко мне расположением. Такие симпатии, возникающие с первого взгляда, нередко перерастают потом в продолжительную дружбу. Впрочем, не исключено было и то, что маркиз попросту счел благоразумным задобрить человека, ставшего свидетелем, хотя и мимолетным, политической интриги.

Тепло со мною попрощавшись, он вошел в гостиницу и направился вверх по лестнице.