В тусклом стекле

– В Версале вам делать нечего, – сказал он. – Вы, несомненно, уже выяснили, что в здешних гостиницах не осталось ни одной свободной кровати; добавлю, что и во всем городе вы не найдете ни единой комнатушки. Но кое-что мне все-таки удалось для вас устроить, – думаю, это вполне сгодится. Прикажите вашему слуге ехать следом, а затем возвращайтесь ко мне.

По счастью, в плотной цепи экипажей как раз образовалась брешь, и моя карета уже выбралась из затора.

Я велел слуге следовать за нами, маркиз отдал распоряжение своему кучеру, и мы тотчас пустились в путь.

– Я отвезу вас в одно местечко, о котором и в Париже мало кому известно; узнав о беспримерном наплыве публики в Версаль, я на всякий случай заказал для вас комнату. Это старая и очень уютная гостиница, всего в миле отсюда; называется она «Летящий дракон». Вам повезло, что моя утомительная миссия именно теперь призывает меня в Версаль.

Мы проехали, я думаю, мили полторы к дальнему концу Версальского дворца и выбрались на неширокую разбитую дорогу, по одну сторону которой тянулся дворцовый парк, по другую же стояли деревья гораздо более старые – кроны и стволы столь внушительных размеров редко встретишь во Франции.

Мы остановились перед древнего вида массивным зданием кайенского камня; оно показалось мне, пожалуй, слишком вычурным для гостиницы; скорее всего, дом был изначально задуман как частный особняк для какого-то состоятельного и, судя по множеству гербов на стенах, родовитого владельца. От входа полукругом выдавалось вперед обширное гостеприимное крыльцо, явно пристроенное позднее, над которым помещалась вывеска гостиницы, высеченная прямо в известняке и раскрашенная: надпись «Летящий дракон» и сам дракон со сверкающими красно-золотыми крыльями; бледно-зеленый с золотым отливом хвост чудовища образовывал бесчисленное множество колец и заканчивался зазубренным, наподобие смертоносной стрелы, блестящим острием.

– Надеюсь, вам тут будет удобно; в любом случае это лучше, чем ничего. Я бы зашел с вами, да вынужден блюсти инкогнито. Полагаю, вы будете вдвойне довольны, если я шепну вам по секрету, что в доме водятся привидения, – меня в молодые годы это привело бы в восторг. Но не вздумайте обмолвиться о сем прискорбном факте в присутствии хозяина: полагаю, для него тема эта весьма болезненна. Прощайте. Если желаете по-настоящему насладиться маскарадом, советую облачиться в домино. Я тоже рассчитываю заглянуть во дворец и тогда появлюсь в таком же костюме. Как мы друг друга узнаем? К примеру, можно что-нибудь держать в руке – нет, цветок не годится, цветков будет слишком много. Лучше пришить или приколоть к домино небольшой крестик, дюйма в два-три длиною; пусть у вас на груди будет красный – как-никак вы англичанин, – а у меня белый. Да, это вполне подойдет. А чтобы нам не разминуться, в какую бы комнату вы ни зашли, держитесь поближе к двери. Я буду возле всех дверей высматривать вас, а вы меня; так и встретимся. Ну что ж, договорились. Знаете, для меня подобные увеселения хороши разве в обществе человека молодого: в моем возрасте надобно заимствовать свежесть ощущений у молодости и непосредственности. Итак, увидимся вечером.

К этому времени я уже стоял на дороге. Попрощавшись, я захлопнул дверцу кареты, и маркиз уехал.

Глава XI «Летящий дракон»

Я огляделся. Дом, и сам по себе весьма живописный, в окружении вековых деревьев выглядел еще загадочнее. Весь пейзаж дышал стариною и уединением и разительно отличался от парижского блеска и суеты, к которым я уже начал привыкать.

Минуты две изучал я великолепный горельеф с драконом. Затем перешел к более внимательному осмотру самого здания. Внушительные размеры и основательность постройки отвечали скорее моим представлениям о старинном английском постоялом дворе, в каком могли бы останавливаться на ночлег кентерберийские паломники, нежели о французском гостеприимном доме. Разве что, пожалуй, в круглой башенке с конической крышей над левым крылом дома было что-то от французских шато.

Войдя в гостиницу, я назвал свое имя и сообщил, что для меня оставлена здесь комната. Меня приняли со всею предупредительностью, на какую только может рассчитывать английский милорд с бездонным, само собою разумеется, кошельком.

Комната, куда отвел меня хозяин, была обшита темными дубовыми панелями, обставлена унылой и давным-давно вышедшей из моды массивною мебелью и казалась мрачноватой. Здесь был большой камин, обрамленный тяжелой каминной доскою с резными щитами, в коих при желании можно было заметить сходство с гербами на наружных стенах дома. Все это выглядело весьма любопытно, но располагало к меланхолии и в целом производило впечатление даже гнетущее. Я подошел к двухарочному окну с каменной колонною посередине, из которого открывался вид на небольшой заросший парк и старинный замок, в изобилии украшенный коническими башенками – точно такими, как я описал выше.

Грустно было смотреть на этот замок и на парк: здесь царили упадок и запустение; призрак былого великолепия витал над неприветливым пейзажем.