В тусклом стекле

– Я рад, что нашел вас именно сейчас, – сказал маркиз. – Это, кажется, самая интересная компания на балу. Вам непременно нужно поговорить с колдуном. Около часа назад я набрел на них в другом салоне и задал вопросы оракулу. Ответы изумили меня: хотя они и звучали несколько расплывчато, но было ясно, что ему досконально известно об одном деле, о котором во Франции знают, кроме меня, всего два-три человека – притом человека надежнейших. Поверьте, я потрясен до глубины души; и все, кто задавал ему вопросы, явно удивлены не менее моего, иные даже напуганы. Кстати, я приехал с графом и графинею де Сент-Алир.

Он кивнул на тщедушную фигурку, тоже одетую в домино. Это был граф.

– Идемте, – сказал маркиз. – Я вас познакомлю.

Я с готовностью, как вы догадываетесь, последовал за ним.

Маркиз представил меня, весьма изящно намекнув на услугу, счастливо оказанную мною графу в «Прекрасной звезде»; граф рассыпался в любезностях и под конец, к вящему моему удовольствию, объявил:

– Графиня здесь неподалеку, через один салон, болтает со своей доброй приятельницей, герцогиней д’Аржанзак. Я скоро приведу ее сюда и познакомлю вас, она тоже выскажет вам признательность за помощь, мужественно оказанную нам в такой неприятный момент.

– Вы положительно должны поговорить с прорицателем, – сказал маркиз графу. – Уверен, это вас позабавит. Я, во всяком случае, был поражен: никак не ожидал подобных ответов! Право, не знаю, что и думать.

– Вот как. Что ж, попробую и я, – отвечал граф.

Втроем приблизились мы к паланкину со стороны, где стоял чернобородый.

Молодой человек в испанском платье, только что имевший беседу с оракулом, проходя мимо нас, говорил своему приятелю:

– Превосходная мистификация! Ума не приложу, кто сидит в этом паланкине! Он решительно всех знает.

Граф, в маске и домино, важно проследовал вместе с нами к паланкину. Зрители стояли плотным кольцом, но провожатые с палочками следили за тем, чтобы середина оставалась свободною. Один из них – тот, что шел впереди процессии, – приблизился к нам с протянутою рукою.

– Деньги? – осведомился граф.

– Золото, – ответствовал китаец.

Граф положил монету в протянутую ладонь; то же пришлось сделать и нам с маркизом, поскольку, сопровождая графа, мы также вступили в круг.

Колдун стоял возле паланкина, придерживая рукою край шелковой занавески; голова его была опущена, так что длинная иссиня-черная борода лежала на груди; другою рукою он опирался на свою черную палочку. Глаза его, как и прежде, глядели в пол, лицо казалось совершенно безжизненным. Признаться, я никогда еще не встречал в человеческом лице или фигуре столь совершенной недвижности, разве что у покойников.

– Женат я или холост? – прозвучал первый вопрос графа.

Прорицатель быстро приподнял край занавески и обратил ухо к китайцу в богатых одеждах, сидевшему на носилках; затем, отворотившись, опустил занавеску и отвечал:

– Женат.

Те же действия предваряли все его последующие ответы, так что чернобородый оказывался уже не пророком, а медиумом, как бы говорившим от лица персоны более значительной, чем он сам.

Последовали еще два-три вопроса, ответы на которые позабавили маркиза, однако я мало что понял, так как мало знал об обстоятельствах графа.

– Любит ли меня жена? – спросил он игриво.

– Сколько ты того заслуживаешь, – был ответ.

– Кого я люблю пуще всего на свете?

– Себя.

– Ах, это одинаково верно для всех! Тогда вот вопрос: есть ли на свете что-то – кроме меня самого, разумеется, – что любимо мною более моей супруги?

– Ее бриллианты.

Граф растерянно хмыкнул.

Маркиз рядом со мною рассмеялся.

– Верно ли, – произнес граф, решительно переводя разговор на другое, – что в Неаполе только что произошло сражение?

– Нет, то было во Франции.

– Надо же. – Граф с усмешкою оглянулся на окружающих. – Позвольте узнать, между кем и кем и по какому прискорбному поводу?

– Между графом и графинею де Сент-Алир, по поводу документа, подписанного ими двадцать пятого июля тысяча восемьсот одиннадцатого года.

Как пояснил мне впоследствии маркиз, то была дата подписания их брачного контракта.

Граф на минуту словно остолбенел; даже маска, казалось, не могла скрыть, что щеки его залиты пунцовой краскою.

Впрочем, никто, кроме нас с маркизом, не знал, что вопросы задает сам граф де Сент-Алир.

Граф, похоже, не находил, о чем бы еще спросить, и, возможно, уже пожалел, что согласился шагнуть в этот круг. Но тут маркиз вызволил его из затруднения, хотя и неожиданным образом, шепнув:

– Взгляните, кто идет – вон там, справа.

С той стороны, куда указывал маркиз, надвигалась на нас высокая фигура. Человек был без маски, его обширное бледное лицо пересекал шрам. Иными словами, то была безобразная физиономия нашего знакомца Гаярда. Полковник нарядился в костюм капрала императорской гвардии; левая рука его была подвязана наподобие культи, а нижняя пустая часть рукава подколота к груди. Однако лоб и нос заклеены были отнюдь не маскарадным липким пластырем: в этих местах трость моя оставила следы, коим суждено было отныне красоваться среди более почетных боевых шрамов.