Вакансия за тридевять парсеков

Аглая, свеженькая и бодрая, будто битвы и не было, выпорхнула из столовой, небрежно помахивая пиломечом. К ней тут же ринулось целое полчище покалеченных, изувеченных, исходящих искрами роботов-стюардов, выскочивших из укрытий. Самые целые волокли тех, кому повезло меньше всех. Аглая поискала глазами Кая и красноречиво на них указала – чини, мол. Инженер закатил глаза и повис на Финике, так что парень чуть не упал и поспешил прислонить коллегу к ближайшей стене. Туоми бросилась к тому и с радостным визгом повисла на шее, окончательно повалив бедного начальника на пол. Финик смущенно отвернулся.

Мелисса Вербская бросилась в оранжерею, едва улитки заманили тираннозавра обратно в вольер. Ее экстравагантная прическа растрепалась и была похожа на неряшливое гнездо – под стать деревцам, по которым основательно потоптался четырехтонный ящер. Плечо она перевязала одной из своих лент, примотав к ране какой-то листок, наверняка целебный.

Экипаж помаленьку подтянулся к дверям рубки, возле которой собрались наши доблестные флиберийцы. Рим заколебался, но все-таки присоединился к ним, встав на пустующее место справа от капитана. Манари удивленно покосилась на него, но ничего не сказала.

Мне же было до того паршиво, что я пропустила всю поздравительную речь капитана, вяло облокотившись на ограду балкона. Голова кружилась, словно под алкоголем. Все звуки сливались в один, вызывая глухой звон в ушах. Единственное, что я запомнила из всего, что было сказано – Эника можно спасти. Что-то там про деление, которым размножаются клетки. Я так и не поняла, что твиникийцы собрались делать: то ли пересаживать ему новую голову, собранную из их ДНК, то ли полностью клонировать. Главное, что он вернется.

Не знаю, сколько я так простояла, но, когда в следующий раз оглядела балкон, он уже был пуст. Неслышно подошедшая Аглая мягко прикоснулась к моему плечу.

– Венимор умирает, Саша. – Ее тихий голос с трудом достиг моего сознания. – Он хочет проститься с тобой.

Веник лежал на спине с закрытыми глазами, а вокруг толпились коллеги. Рим сидел на кушетке в его ногах и смотрел на него печальной собакой. Глядя на него легко было понять, почему линатиане не считают флиберийцев своими врагами. Я же еле волочила ноги. С каждым шагом что-то тяжелое придавливало меня к полу, мешая идти.

Веки Венимора задрожали. Я практически упала рядом и взяла его за руку, понимая, что должна бы чувствовать что-то, плакать, страдать, но все эмоции куда-то подевались, сменившись абсолютной пустотой. Не верилось, что Веник может умереть, этого просто не могло быть!

– Саша, я очень рад, что познакомился с тобой, – еле слышно прошелестел мой друг. По тому, как медленно он говорил, было понятно, как нелегко ему дается каждое слово. – Ты необыкновенная.

Рука у Веника была холодная и колючая из-за встопорщившейся чешуи.

– Я хотел сказать… – Венимор зажмурился от боли, но, переждав приступ, упрямо продолжил: – хотел сказать, я все-таки понял, о чем ты говорила. Есть вещи, за которые стоит бороться. Прости, что пытался убить тебя.

– Ты самый светлый человек во всех мирах! – Судорожно всхлипнув, я вцепилась в его ладонь изо всех сил. – И ты ни в чем не виноват. Мне так жаль, что не поняла сразу! Это ты меня прости!

Веник улыбнулся из последних сил. А потом его рука перестала сжимать мою.

Рим закрыл глаза и отвернулся. Уткнувшись в плечо Кая, всхлипнула Туоми. Финик беспрестанно шмыгал носом. Даже неприступная Аглая удрученно уставилась в одну точку. А я тупо смотрела на безжизненное лицо и не могла поверить.

Венимор погиб, его больше нет.

Плохо помню, что было дальше. Кто-то – то ли Рим, то ли капитан – тянул меня прочь, а я сопротивлялась и кричала, умоляя спасти Венимора. Я успела увидеть, как Аглая провела рукой по глазам Веника, закрывая их навсегда.

Похороны состоялись следующим вечером. На них собрался весь экипаж, даже те, кто едва ходил после боя. Проститься с корабельным доктором, который никогда никому не желал зла и избегал любых конфликтов, пришли все. У солнечного Веника не было врагов, все на этом корабле искренне его любили.

Он умел смеяться так, что даже твердая чешуя складывалась в улыбчивые морщинки. Он рассказывал целые истории песнями без слов и мог сыграть на орудии убийства мелодию, заставлявшую плясать и веселиться. Он знал все о каждом животном, находил что-то хорошее даже в капризах протовагруса и мог заставить проказника Арши смирно сидеть в клетке, просто почесав его за ушком. Он спал в забавной пижаме с рыбками и мог утешить и вылечить кого угодно, кроме себя самого.

Прах Венимора развеяли в открытом космосе, возвращая Вселенной частичку жизни, данной взаймы на невыносимо малый срок.

– Несмотря на развитие цивилизаций, космос всегда был и остается опасным и враждебным местом, – тихо сказал Леотимир. – Мы все знаем, на что идем. Но расставаться навсегда с коллегой, другом – очень тяжело. Нам будет не хватать тебя, Венимор. Покойся с миром.

Леотимир долго молчал, а когда заговорил, его голос был непривычно хриплым: