Валенсия и Валентайн

Валенсия открыла рот, чтобы ответить, но не смогла издать ни звука.

Глава 16

Когда я проснулась, моих соседей по комнате уже не было. Солнце светило мне в лицо, как будто пыталось разбудить, дверца моего шкафчика была широко открыта, а моя куртка отсутствовала. Они оставили мой рюкзак, вероятно потому, что там не было ничего, что могло бы кому-то понадобиться, разве что кто-нибудь забыл бы зубную щетку. Я возблагодарила судьбу за то, что додумалась спать с сумочкой.

По ощущениям, я проспала несколько дней. Может быть, так оно и было. Возможно было все. Я представила, как подойду к стойке регистрации и менеджер предъявит мне счет за триста ночей. Я села на край кровати и некоторое время смотрела в стену, думая о самоубийстве.

Не моем, конечно, а той девушки на мосту. Почему она это сделала? Выжила ли после падения? Могла ли я предотвратить это? Я даже рассматривала такой абсурдный вариант, что она не собиралась прыгать и просто поскользнулась.

К тому времени я еще не бывала на похоронах и никогда по-настоящему не думала о смерти. В детстве у меня была подруга, которая постоянно говорила об этом, была одержима этим и иногда плакала во время занятий, боясь, что ее родители умрут, пока она в школе.

Мне было жаль ее, потому что она все время думала о смерти. (Но с другой стороны, я не думала тогда – и до сих пор не думаю, – что не думать о смерти чем-то лучше. Почти все в жизни сводится к равновесию.)

В конце концов я проголодалась и тут же задалась вопросом, правильно или неправильно быть голодным, когда кто-то умер. Я чувствовала себя виноватой из-за этого. Тем не менее я переоделась, почистила зубы в общей ванной и снова вышла. Женщина с неоново-розовыми волосами улыбнулась мне. Я еще подумала, что ей не следовало бы улыбаться; помню, я даже почувствовала себя оскорбленной из-за той мертвой девушки с моста. Я пристально смотрела на нее, пока она не отвела взгляд. Мир слегка накренился, и я снова пришла в движение.

Ноги несли меня по городу, не получая каких-то указаний относительно направления с моей стороны. Они же доставили меня в Центральный парк. Помню, меня сильно впечатлило, что мои ноги знают, как добраться до такого знакового места. (Теперь я знаю, насколько огромен Центральный парк по сравнению с остальной частью Манхэттена, а также насколько он близок к хостелу. Как я могла пропустить его во время своих блужданий прошлой ночью?)

Я пересекла улицу и вошла в парк – решительно, но бесцельно. В какой-то момент мне показалось, что я вижу девушку в зеленой куртке, и я наконец поняла, что ищу ее. Я стала проверять газетные стенды – не упоминается ли она где-то. Но нет, о ней не сообщали.

Я постояла на скале. Протопала по тропинке. Купила претцель у продавца хот-догов. Я видела лошадь, тянущую повозку. Я прошла по мосту и под мостом. Посидела на краю моста. Кто построил все эти мосты?

Парк казался таким тихим, несмотря на множество находившихся в нем людей. Тихим, но активным, гудящим. Как присевший отдохнуть великан с живым воображением. Как и в первый раз, наклонившаяся земля доставила меня в совершенно определенное место и выровнялась.

Я оказалась на большой террасе с фонтаном, озерцом с черепахами и туннелем, из которого лилась музыка. Здесь же были и все люди. Здесь стучало сердце великана.

Передо мной возникла стена, какое-то временное сооружение, покрытое разноцветными конвертами. На складном стуле сидел мужчина, перед ним стоял стол, на котором лежали карандаши и бумага и высилась огромная стопка конвертов. Мужчина сутулился, как будто стеснялся пространства, которое занимал даже сидя. Оглядываясь по сторонам и встречаясь взглядами со случайными людьми, он нервно улыбался. Меня он заметил не сразу, но когда заметил, его улыбка стала шире. В этом сказочном окружении он казался забавным маленьким волшебником. Вел ли он эту игру и не он ли прикатил меня сюда? Может быть, он мог бы повернуть время вспять, дать мне еще один шанс поговорить с девушкой.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – сказала я. Он вздрогнул, как будто я бросилась на него, и я тоже вздрогнула. Мы оба рассмеялись, и это, казалось, успокоило его.

– Не хотели бы вы поучаствовать в социальном эксперименте? – спросил он.

– Какого рода? – спросила я.

– Забавного. К участию допускаются все желающие, но предпочтительнее те, кто пробыл в городе хотя бы пару дней или больше. – Именно тогда я решила, что задержусь здесь хотя бы только для того, чтобы поучаствовать в неизвестном, забавном социальном эксперименте с этим нервным маленьким человечком.

На мужчине был галстук-бабочка. И он потел.