Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Немецкая культура, спору нет, понесла огромные утраты. Загляните в свои святцы, и вам не придется искать повинных на стороне. Но если с языка готово сорваться – расплата оказалась слишком суровой – то упрек должен причитаться тем, кто не из благородных соображений затянул войну на лишние два, а то и три года. На 1943—1945 годы падают массированные разрушения культурной субстанции в Германии. Не политизируй союзники войну, их вполне можно было бы избежать.

Россиянам, испившим до дна горькую чашу потерь, не чужды переживания немцев по поводу утраты существенных для их национальной генеалогии археологических артефактов. Но и немцам стоило бы спросить себя, кто и как восполнит белые пятна, возникшие из-за нацистского варварства в родословной России. Мало было безудержного разграбления Новгорода и Пскова. Оккупанты срыли там культурный слой IX—XIV веков, который, помимо прочего, хранил берестяные грамоты. Их никому и никогда не дано прочитать. Так, может быть, у кого-то из ревнителей европейской культуры мелькнет мысль поучаствовать хотя бы в восстановлении древних новгородских и псковских храмов? Их тоже не пощадила война. Как-никак оба города входили в Ганзейский союз.

В наиболее «урожайном» для немцев 1958 году из Государственного Эрмитажа в немецкие музеи отправлен 641 241 предмет культуры (список из 42 томов). В их числе скульптуры из Пергамона, древнеегипетские папирусы, картины западноевропейских мастеров. Из хранилищ Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина было передано 349 картин западноевропейских живописцев, 84 292 произведения графики (включая уникальные восточные миниатюры), 32 088 предметов Древнего Востока и античной культуры, а также западноевропейского прикладного искусства, нумизматическая коллекция в 100 000 единиц хранения.

Возвращение Германии шедевров Дрезденской картинной галереи, бесценного Зеленого свода, сокровищ Пергамона, позже крупнейшей в мире этнографической коллекции, уникумов из Готской и других библиотек, коллекций и убранства Сан-Суси – всего не перечислишь – полвека спустя обычно подается как нечто само собой разумеющееся. Вместо благодарности слышится брюзжание по поводу «несовершенств» реставрации, выполненной советскими специалистами сразу после извлечения, к примеру, дрезденских картин из затопленных и заминированных штолен. Где-то скол или царапины обнаружились, накладка или подставка исчезла. А то проскальзывает и такой подтекст: необратимость обратима, прецедент создан, неплохо было бы не прерывать правильный процесс на полпути.

Юридически российской стороне не пристало отчитываться за произведенное в порядке реституции «перемещение ценностей». Изыми она все – от флейты Фридриха II до ржавого гвоздя, это покрыло бы жалкую толику ущерба, причиненного национальному наследию России. Превратно толкуемая добрая воля, не единожды продемонстрированная Кремлем на культурной стезе, адресовалась в первую очередь немецкому народу. Немецкую общественность приглашали активней включаться в наведение мостов в лучшее будущее. Властей предержавших Москва убеждала, что мосты примирения встают быстрее и держатся прочнее, когда их возводят одновременно с обоих концов и по сходной концепции. Отклика с Запада на приглашение к взаимности мы не дождались. Что вернула из «перемещенных» предметов Федеративная Республика до 1973 года? Ровным счетом ничего.

Чурайтесь доброхотов, что без устали пасут национализм и для завлечения под свои стяги легковерных ставят с ног на голову проблему «перемещенного искусства». Жертву агрессии волокут к позорному столбу, а виновников разбоя облачают в тогу спасителей европейской цивилизации.

Всем, кого искренне заботит пестование доверия и добрососедства, нельзя отделываться позицией сторонних наблюдателей. У россиян есть пословица: болезни входят пудами, а выходят золотниками. Политические и нравственные болезни тому веское подтверждение. Поэтому пора бы нам проставить точки над «i»: чему мы, собственно, отдаем предпочтение – пополнять с процентами каталог взаимных претензий или взаимными усилиями расшить хотя бы часть тупиков, куда нас загнала неспособность нащупать, где начало того конца, которым оканчивается начало. Если диспут походит на полемологию (рассуждение о войне во всех ее аспектах), размежеваться со скорбным прошлым вряд ли удастся.

Потепление природного климата – беда, но и с этой бедой будет легче справиться, если наступит потепление политического климата. В теории каждый второй, если не две трети опрошенных, согласится: нации обречены жить по единому уставу, причем жить вместе, а не друг возле друга, без вторжения в самобытность каждого из народов, этносов, индивидуумов. Но что остается от справедливости, от согласия, от мудрых заповедей, прописанных в главных мировых конфессиях, при первом же соприкосновении с практикой? Крохи и вздохи.