Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

– Ну, и накурено! – утопленные под горками окурков пепельницы создавали ощущение, будто здесь кто-то играл в извержение вулканов. – Приляг пока, а я уберу здесь.

Неля устремила взгляд на кровать и попыталась возразить:

– Да что я лежать буду, давай помогу.

Валера взял за плечи и легко подтолкнул к кровати:

– Ложись. Тебе болеть положено. Вот, кстати, – он протянул синие треники и футболку, предусмотрительно захваченные из номера. – Переоденься, если хочешь.

Пока Неля переодевалась, он сбегал к ребятам и вытряс с них все, что могло понравиться девушке: фрукты, шоколад, шампанское. Красиво расставив на журнальном столике, придвинул тот ближе к кровати.

Неля вышла из ванной и нерешительно замерла.

– Шампанское?

– Вместо обезболивающего, – улыбнулся Валера.

Она покорно кивнула и присела на самый краешек кровати.

Валера откупоривал бутылку и смотрел, как Неля нервничает все сильнее, подозревая подвох или обман. Черные глаза метали молнии, но он не уклонялся. Ведь охотился он сам! Пробка наконец подалась и выстрелила, отлетев к трехстворчатому окну. Неля вскрикнула от неожиданности, а Валера засмеялся. Девушка выпрямила спину и, словно защищаясь, положила ногу на ногу. Взгляд его скользнул по синим родным треникам, которые на стройных ногах смотрелись неожиданно волнующе.

Он встал на одно колено и прижал ее ладонь к губам.

– Как твои ножки?

– Ну…, – замялась Неля, совершенно смутившись. – Хорошо.

– Отчего ты покраснела? – придвигаясь ближе к ее лицу и губам, зашептал Валера. – Знаешь?… Я как только увидел тебя, сразу решил, ты моя! Навсегда!

Не давая прийти в себя, он начал целовать, осыпая то поцелуями, то признаниями.

– Солнышко… Нелюшка…

Она тоже говорила что-то. Тревожное, молящее… Просила подождать, отступить, но он не слышал. Не хотел слышать, боясь упустить шанс. Неля его женщина, только его!

* * *

Утро девятого марта он встретил на перроне. Снова шел снег. Колкие зернышки весенней метели беспорядочно летели вдоль дороги. Валера вглядывался сквозь снежное марево, силясь рассмотреть смутные силуэты, но нужного не находил.

Музыканты тем временем торопливо грузили в вагон инструменты и чемоданы. Один Рафа не обращал внимания на злую непогоду и спокойно дымил папиросой, переговариваясь с пышногрудой проводницей, которую ласково называл Валенькой.

Неля пришла в начале десятого. Вынырнула из снежной дымки, вырвав вздох облегчения из груди Валеры:

– Ты моя туманная, призрачная Ангара, – радостно обнял он девушку, – как наши ножки?

– В порядке, – пожала плечами, отряхивая примерзшие льдинки с воротника.

Валере захотелось встряхнуть ее, смутить, заставить краснеть:

– Помогло лечение? – шепнул он на ухо.

Неля и впрямь покраснела, немного отвернулась и сделала вид, что снова отряхивает снег. Валера любовался на нее, такую свежую, милую, принадлежащую лишь ему, но мгновение испортил Рафа:

– Ну что ты вот девочке мозги пудришь? Сейчас бы спала спокойно дома, чай горячий с малиной пила.

– Где твоя шуба? Почему в летнем пальто? Пижонить нравится? А если снова отморозишь что-нибудь? – ругал Нелю Валера, но глаза его улыбались.

– Не в летнем, а в весеннем, – обиженно огрызнулась та, и тут же шутливо добавила: – Ты же хотел декабристку?

Сердиться расхотелось, но для порядка поворчал еще:

– Декабристка мне живая и здоровая нужна.

Рафа с жалостью посмотрел на Нелю:

– Эх ты… декабристка. Хоть понимаешь, с кем связалась?

Однако Неля не слушала, она уткнулась носом в шарф и смотрела только на Валеру.

– Я тебе бутерброды сделала. И еще… – она протянула пакет, – позы с мясом. Может…

Валера стоял, закрыв рот рукой и по-детски открыто, простодушно смеялся.

– Что ты мне сделала? Позы?

Неля, какое-то время недоверчиво смотрела на него. Она хотела сказать что-то другое, для чего долго собиралась с духом, и теперь растерялась.

– Позы… Это такое бурятское блюдо… – после того, как он прервал, она не могла набраться решимости. Отчаявшись, сердито добавила. – Таких простых вещей не знаешь!

Валера не заметил, каким недоверчивым стал взгляд девушки. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал.

– Ну, перестань дуться! Я уже очень хочу твои позы! Сейчас сяду в вагон и сразу попробую!

Неля привстала на цыпочки, чтобы сказать что-то ему на ухо, но проводница скрипучим голосом велела подниматься в вагон. Валера поцеловал девушку и встал на ступеньку:

– Я приеду, позвоню. Будешь скучать?

Неля посмотрела чуть насуплено и неоднозначно пожала плечами. Однако Валера был слишком счастлив, чтобы заметить это. Он сунул ей в руки свернутый плакат и запрыгнул в тамбур. Поезд тронулся.

Валера смотрел из окна, как Неля молча провожает его глазами. Она казалась такой одинокой там, на заснеженной платформе, с плакатом в руках. «Моя туманная Ангара», – подумал Валера, когда стройная фигурка растворилась в клубах тумана.

Валера прошел в купе и повесил на крючок пихору. Рафа уже вытащил из сумки пиво, развернул на пергаментной бумаге копченого омуля, подаренного директором Иркутской филармонии. Валера с гордостью поставил рядом свой пакет:

– А у меня тут бутерброды и мясные позы!