Вальс под дождём

Теперь я доподлинно знаю, что такое взгляд со стороны. Так бывает тогда, когда сознание перестаёт воспринимать действительность и происходящее отражается потусторонне, как в тёмной глади зеркального круга. Несмотря на ночную темень, я отчётливо увидела своё испуганное лицо и то, как полицай вдруг нелепо взмахнул руками и боком осел в траву. Его глаза застыли стеклянно и непонимающе, а из горла раздались странные хрюкающие звуки то ли испуганной свиньи, то ли скрипа железа по наждаку. Полицай покачался из стороны в сторону, рухнул на спину и затих.

— Давай, быстрее! Уходим!

Аслан рывком поднял меня из травы и поставил на ноги. Чтобы преодолеть дорожную полосу, он волок меня на себе, как куль с картошкой. На обочине я очухалась, рванула вперёд, попав прямиком в объятия Владимира.

— Цела?

— Цела.

Мы перебежали в густой ельник, где нас не могли увидеть от поста со шлагбаумом. Я дышала, как паровоз, и не могла надышаться, потому что тот воздух, что окружал меня, казался воздухом свободы.

Володя протянул мне фляжку с водой и посмотрел на Аслана.

— Нам надо торопиться, пока фрицы не пустили собак. Тогда шансов не останется.

Аслан согласился:

— Да. Надо прорываться к своим.

Володя покачал головой:

— Мы не сможем ночью пройти по минному полю. Следует искать другие пути.

Минное поле! Я похолодела, потому что совсем забыла о нём. Здесь, с ребятами, я чувствовала себя уже в безопасности. Я жадно глотнула холодной воды из фляжки и хотела сказать, что пойду куда угодно, только бы не к немцам. Аслан опередил мои мысли:

— Вовка, у нас нет другого выхода. Мы должны. Я попытаюсь провести вас по прежним следам.

— Ночью? Не дури, Аслан, я знаю, что у себя в горах ты был проводником, но сейчас…

Мы все трое одновременно посмотрели на сияющий диск луны в лёгкой пене серебристо-серых облаков. Тогда я не думала, что, может быть, вижу её последний раз в жизни. Но главным теперь стал не страх за свою жизнь, а необходимость донести до майора результаты разведки и рассказать об аресте отца Макария и замученном Гришеньке. При мысли о парнишке у меня сжималось сердце. Это придавало мне отваги стать достойной его памяти, не подвести, не предать.

Я отдала фляжку Володе со словами:

— Пошли, чего мы ждём?

Мертвенный лунный свет расчерчивал поверхность поля полосами тёмных теней. Со стороны болота к нам подползал туман, а со стороны посёлка всё громче слышался остервенелый собачий лай.

Минное поле… Полное отрешение от земного, когда жизнь сосредоточилась на острие чувств. Я плохо запомнила, как сделала первый шаг за Асланом. Второй, третий… и каждый последующий были как прыжок в вечность. И лишь когда шедший позади Володя крепко обхватил меня за плечи, поняла, что мы ушли от погони.

Силы оставили меня на середине болота, когда минное поле осталось далеко позади вместе с немцами, собаками и полициями. Ноги внезапно стали заплетаться, я споткнулась раз, другой, посмотрела на клочок неба в свете зари и присела на кочку, беспорядочно бормоча какие-то непонятные слова извинения. Прежде чем я провалилась в сон, Володя успел подстелить мне плащ-палатку, уютную, как кровать в родном доме.

Я проснулась от запаха тушёнки с лавровым листом и перцем. Володя и Аслан сидели рядом и жгли маленький костерок. В котелке побулькивала вода, на ломте хлеба разложены кусочки сала.

Повернув голову, я встретилась с бархатно-чёрными глазами Аслана.

— Выспалась, красавица? Мы тебе чай вскипятили. Будешь чай пить — долго проживёшь.

— Красавица! Скажешь тоже!

Он улыбнулся:

— У восточного мужчины все женщины красавицы.

Я так долго ползла по земле, а потом бежала через минное поле, цепляя колючки на подол. Чулки, рукава на локтях, рваная юбка, исцарапанное лицо с косо постриженной чёлкой. Даже огородное пугало по сравнению со мной вполне можно признать симпатичным. Я кое-как обтёрла лицо и руки остатками воды из Володиной фляжки, но чище не стала.

— Мы скоро пройдём мимо ручья, умоешься, — успокоил Володя. — Мы с Асланом иной раз из разведки хуже шахтёров приходим, а уж что в бою бывает, сама знаешь.

Конечно, я знала, каждый день отстирывая от гимнастёрок кровь, пот и грязь, зачастую вперемешку с червями и мокрицами. Но успокоения мне это не принесло. Странное существо человек: пару часов назад я была на волосок от смерти, а сейчас сижу, пытаюсь переплести косу и думаю о привлекательной внешности.

— Откуда вы, ребята? — спросила я, принимая из рук Аслана котелок со щепоткой чайной заварки.

— Вологжанин, — коротко отозвался Володя, и я только сейчас обратила внимание на его характерную речь с округлым звуком «о», придававшую словам мягкую тяжеловесность.

— А я с Северного Кавказа. — Аслан взглянул на небо с бурунами белых облаков: — У нас Терек такой, как эти облака. Слышала про город Грозный?

— Конечно, слышала, у меня пятёрка по географии.

— Закончится война, приезжай к нам. Мы с Володей давно договорились побывать в гостях друг у друга. Я тебя с сёстрами познакомлю, горы увидишь, на коне поскачешь.