Ванна, магия и другие неожиданные открытия (СИ)

Он заслуживает лучшего. Если в Эмме и было что-то эгоистичное, что-то, что требовало сделать что-то для себя, и что изредка брало верх, как тогда, когда она позволила себе притянуть Киллиана для поцелуя, то сможет ли она пересилить себя, желая счастья тому, кем дорожит? Долго и Счастливо заслуживает кто-то другой, не она, не говоря уж о том, чтобы обрести Истинную Любовь

А Киллиан – заслуживает. Его счастье будет с кем-то другим. С кем-то, не таким сломленным, не таким разбитым, не таким испорченным.

Так почему же сердце так невыносимо ноет в груди?

Лишь когда над макушками деревьев и крышами построек ей удалось рассмотреть знакомые верхушки мачт, Эмма глубоко вздохнула, осознав, что едва дышала все это время.

Припарковавшись чуть в стороне и заглушив двигатель, Эмма еще немного посидела в машине, рассеянно глядя на то, как мелкая морось вновь начавшегося дождя оседает на лобовом стекле. На улице было довольно прохладно, и тепло быстро покидало салон «жука». Пальцы до боли впивались в руль, словно находя в этом свой якорь, свою попытку удержаться.

То, что она чувствовала рядом с Киллианом… Нет. Она просто чувствовала рядом с ним. Она чувствовала то, о чем, кажется, почти забыла, или о чем никогда не знала. Никогда до того, как он появился в ее жизни. Любовь. Нежность. Забота. Доверие. Безопасность. Стены окружали ее сердце, но все эти чувства, что он так щедро и открыто дарил ей, преодолевали эти стены, просачивались через броню, капля за каплей, тревожа, заставляя желать большего.

Проведя всю жизнь в крохотной закрытой комнате, ты можешь не знать о существовании целого прекрасного мира за пределами этих стен, но, узнав, увидев, почувствовав вкус того, что может дать тебе свобода, вернуться в свою комнату, пусть даже безопасную и лишенную боли, будет гораздо сложнее.

Отстегнув ремень безопасности, Эмма выбралась из машины, и, хлопнув дверью, направилась к «Веселому Роджеру». Уже пару десятков шагов спустя, когда кажущиеся поначалу невесомыми капли дождя намочили ее лицо и заставили отсыреть волосы, а порыв ветра выдул остатки тепла из одежды, Эмма пожалела, что не надела брошенные на пассажирском сидении шапку и перчатки. Пришлось довольствоваться собственной курткой с застегнутой до подбородка молнией и засунутыми в карманы руками.

Казалось, корабль дышал. Он едва заметно покачивался на волнах, – мягкие, ритмичные, умиротворяющие движения, словно объятия матери, укачивающей дитя, словно мерное сонное дыхание великана, по воле случая принявшего облик судна. Было ли это волшебством корабля, построенного из зачарованного дерева, или это все было из-за разыгравшегося воображения Эммы, но сейчас он действительно казался живым, фантастическим существом, задремавшим у причала.

– Крюк?! – крикнула она, когда до корабля оставалось с десяток футов, и испытала смутное разочарование, не услышав в ответ знакомое «Свон!». Лишь чайка с пронзительным криком снялась с одной из поперечных перекладин мачты и улетела куда-то в сторону эллинга.

Правда была в том, что она привыкла к его постоянному присутствию, к взгляду то озорных, то печальных синих глаз, в которых таились ожидание, понимание и бесконечное терпение. Она привыкла к тому, что он всегда оказывается рядом, со своими улыбками, поддразниваниями, с этим своим флиртом, с постоянной поддержкой и готовностью быть рядом, давая все, о чем бы она не попросила, и даже чуть больше.

Взойдя по трапу на палубу, Эмма оглянулась, ища взглядом знакомую фигуру в кожаном плаще. Ветер пел в снастях, трепал уголки подвязанных парусов, волны плескались о борт, да и сам корабль поскрипывал тихо и как-то успокаивающе уютно. Взгляд заскользил по расставленным бочкам, по моткам канатов, расположенных в причудливом, неизвестном ей порядке, по крепежам, имеющим сложнопроизносимые и не менее сложнозапоминаемые названия…

Здесь было все, за исключением самого капитана.

Эмма коснулась ладонью деревянной обшивки. Она ожидала ощутить сырую прохладу из-за мелкого, непрерывно сыплющегося из нависших над головой туч дождя, но дерево оказалось почти теплым, точно дружеское прикосновение.

– Крюк?! Эй, ты здесь? – снова окликнула Эмма.

Порыв ветра заставил ее поежиться. Холод пощипывал лицо, студил уши и кончик носа, проникал сквозь одежду и с каждой минутой чувствовался все острее, не располагая к длительному терпеливому ожиданию. Утихшая было тревога вновь поднялась в ней, вызывая дрожь, не имевшую ничего общего с холодом погоды.

Где же ты, Киллиан?

Решив, что он с большей вероятностью находится в капитанской каюте, нежели в холодном трюме, Эмма направилась туда, надеясь найти там или самого Киллиана, или хотя бы защиту от ветра.

Собираясь с духом, она коротко куснула губу, а затем, наклонившись, решительно взялась за ручку двери и потянула на себя. После светлого дня каюта капитана казалось слишком темной.

– Крюк, ты здесь? – в очередной раз позвала Эмма. Ответа не последовало, зато в лицо дохнуло восхитительное тепло, от которого кожа покрылась мурашками.