Варадеро не будет

– Только не называй наш локомотив волокушей, – ответил Моторин и рывком поднялся. – Идём, я умоюсь и приведу себя в порядок. А ты отнеси мой рюкзак на тот берег ручья и передай Никите Моторину, чтобы собирался и был готов нас встретить.

– Когда? – встревоженно спросил Отохэстис.

– Он услышит, не волнуйся.

– А я?

– А ты ещё и увидишь.

Паша быстренько вытащил из рюкзака кожаный свёрток, жилет, все разбросанные по кузнице причиндалы наоборот, аккуратно уложил внутрь, завязал лямки клапана и передал заплечный мешок кузнецу.

– Тяжёлый, – тот взвесил ношу на руке.

– Не донесёшь что ли?

– Нет, всё в порядке. Просто удивляюсь, как ты с таким грузом добрался.

Едва Отохэстис успел вернуться, как на площади зазвучали трубы и барабаны. Звук их, казалось, берёт тебя за воротник и тащит туда, к месту основного события. Взволнованный кузнец забежал в дом и увидел нетерпеливо притоптывающего Моторина. Тот мгновенно вскинул на него глаза в немом вопросе.

– Всё, – на шумном выдохе ответил запыхавшийся хозяин. – Передал. Ну что, идём на площадь?

На столе стоял подарок и его блеск притягивал взгляд к себе. Отохэстис пару раз обошёл вокруг стола, потом приподнял вазу, взвесил её на руке и нехотя поставил обратно.

– Переодеться бы надо, – задумчиво сказал он и тут же скрылся за лёгкой трёхстворчатой ширмой.

Минуту тишина нарушалась только шуршанием кожи и иногда шумным дыханием Отохэстиса, наконец, перед Моториным возник не кузнец, без указания рода и племени, а настоящий индеец, точь-в-точь, как в детской книжке. С четырьмя перьями, заткнутыми за расшитую тесёмку, повязанную на голову, с длинными косами, лежащими на плечах. Одет хозяин дома был в расписные кожаные штаны, короткий жилет с вышитыми на нём узорами из размоченных и крашеных в разные цвета игл дикобраза. Руки почти до локтя покрывали плетёные браслеты, тоже многоцветные, а на ногах оказались ярко-красные короткие кожаные сапоги. Кузнеца в Отохэстисе выдавали только широкие, покрытые въевшимися пятнами, ладони.

Он подошёл к столу, бережно взял подарок подмышку, и вопросительно посмотрел на гостя.

– Заверни, – посоветовал тот. – Нечего раньше времени показывать. Сюрприз хорош вовремя.

– Сюрприз… – кузнец произнёс новое слово и прислушался. Затем повторил: – Сюрприз. Это по-вашему «подарок»?

Моторин кивнул. Вазу упаковали в тонкую кожу и Отохэстис уже пошёл к выходу, когда его остановил вопросительный возглас.

– У тебя ещё пара перьев не завалялась?

Тот изумлённо обернулся и некоторое время смотрел на одетого в условно чистые штаны и простой кожаный жилет, гостя. Хозяин понял, что выпускать его в таком виде на люди нельзя. Щёки покрыты двухдневной щетиной, одежда годится на каждый день. Но никак не на праздник, волосы короткие и совсем не украшены. Хоть бы щёки разрисовал…

– Сейчас… – пробормотал Отохэстис. – Сейчас…

Но в голову ничего не приходило.

Пока хозяин думал, гость вынул из кожаных ножен огромный блестящий стальной нож. За такое орудие можно было отдать всю кузницу Отохэстиса вместе с домом, а самого взять в рабство. Солнце, бьющее в закрытые лёгкими занавесками окна, отражалось на лезвии, разбрасывая десятки зайчиков по стенам. Рукоятка из неведомого тёмно-коричневого дерева так и просилась в руку. Моторин заметил восхищённый взгляд и подмигнул.

– Где вода? – непонятно к чему, спросил он.

Отохэстис машинально указал за ширму. Тот ушёл. Некоторое время раздавался плеск, иногда недовольное шипение, наконец, гость вернулся. На этот раз его щёки были гладкими, как и положено. Теперь его можно было принять за индейца, если бы не…

– Постой, – встрепенулся хозяин. – От сына остался жилет, может, примеришь?

– Нет, – тот уверенно помотал головой. – Если надену что-то другое, некуда будет вещи класть.

– Тогда… Тогда… Давай хотя бы этот покрасим.

– Не успеем, – ответил Моторин. – Кожаный жилет красить, это сутки надо. Так что придётся в чём есть.

– Ты не понял! – Отохэстис выбежал из дома и почти сразу же вернулся.

В его руках были три мисочки с красной, жёлтой, и синей красками, и кисточка. Через полчаса Моторин и Отохэстис горделиво вышли из дома. На этот раз одежда гостя переливалась всеми цветами радуги. Конечно, к вечеру от покраски ничего не останется, но так он будет меньше бросаться в глаза в расписной праздничной толпе. В волосах Моторина одиноко торчало простое серое перо.

На площади уже стояли широкие прилавки, причём, большинство пустые – те, кто пришёл торговать распродались до сигнала к началу праздника. Сейчас ближе к сцене разложили предметы своей гордости те мастера, кто претендовал на звание лучших в своём деле.

Отохэстис, гордо неся перед собой завёрнутый в кожу подарок, чеканным шагом шёл по центральному проходу, а Моторин пробирался параллельно с другой стороны прилавков, упорно разгребая толпу зевак локтями. Выходить ему не было никакого резона, слишком хорошо его физиономию знал Каравачи. А уж без этого толстяка праздник точно не обойдётся.