Варадеро не будет

Вот и сейчас он гордо, рассекая воздух пузом, как ледокол льды, выплыл к сцене. В руке купец держал верёвку. Другой конец верёвки был обмотан вокруг шеи и рук плотно завёрнутого в серый кожаный плащ человека. Было заметно, что привязанный передвигался не по своей воле, и хоть и перебирал ногами сам, но явно из последних сил. Толстяк остановился между двух центральных светильников и громко крикнул:

– Зову тебя, Голос Маиса!

С минуту на площади царила тишина, наконец, откуда-то из-за сцены, чуть прихрамывая, вышел странный человек. Он был полностью закрыт. На голове – чёрно-белая маска, прячущая и лицо, и волосы. Круглая, похожая на плод тыквы, она была поделена на неровные чёрную и белую доли и изображала половинку Луны. Маска будто переходила в блестящий чёрный плащ, который спускался до самой земли, скрывая даже пятки своего владельца. Голос Маиса подошёл к краю сцены и рывком раскинул в стороны руки в широких, мешковатых рукавах. На его ладонях к удивлению Моторина оказались длинные, до локтя, не меньше, перчатки. Таким образом он не показывал людям ни единого участка своей кожи.

Голос Маиса постоял, наслаждаясь вниманием, как звёздочка перед камерой, потом повернулся к купцу и склонился над ним в полупоклоне.

– Чего желает достопочтенный Каравачи? – раздался неестественный дребезжащий голос. – Ты хочешь сделать подарок храму?

Не иначе, кусочек бересты перед губами держит, чтобы и голос не узнали, подумал Моторин.

– Обойдёшься, – гортанно крикнул в ответ купец. – У меня подарок для Иш-Чель.

Он рывком сдёрнул плащ со своего пленника, и Моторин чуть не бросился, наплевав на конспирацию. Перед сценой, переминаясь с ноги на ногу, и стараясь прикрыться от глазеющей толпы, стояла Таня. Его Таня… Моторина против воли потянуло вперёд, и ему стоило больших усилий, чтобы остаться на месте. На глазах путешественника выступили непроизвольные слёзы. Надо же, всё это время девушка томилась в доме Каравачи. А где это, известно всему городу. Эх, если бы только знать, он бы в два счёта выкрал жену и отправил в безопасное место, за ручей. Но…

Голос Маиса вырвал его из печальных раздумий. Жрец вскрикнул, взмахнул рукой, и к пленнице тут же подскочили два копейщика, отвязали от верёвки купца, но взамен спутали ноги своей, выкрашенной в чёрный цвет.

– Ей будет оказана великая честь, – продребезжал человек в маске. – Сегодня она войдёт в огромный и богатый род Леди Крови. Это будет украшением праздника. Повезло тебе, неведомая пленница, повезло. Поверь, многие из стоящих здесь, – жрец обвёл рукой площадь, – были бы счастливы породниться с родом великой богини. Да! Уведите её.

Моторин, едва не плача, смотрел, как мелко семенит стреноженная девушка, подгоняемая ударами тупого конца копья в спину. Толпа вновь зашумела, загомонила… Вот Голос Маиса подошёл к первому прилавку. Кто бы сомневался, что место поближе к сцене займёт конкурент Отохэстиса. Малкедудум гордо вышел на середину прохода и, не глядя, протянул руку. Тут же в ней оказался блестящий, переливающийся на солнце фигурный посох. Моторин заметил, кто его подал. Это Антон. Путешественник не стал дожидаться окончания процедуры подарка, перебежал на противоположную сторону, и начал, активно работая локтями, пробираться вперёд, к нужному прилавку. Наконец, впереди замелькала вихрастая мальчишеская голова.

– Антон, – вполголоса позвал Моторин.

Мальчик услышал. Он некоторое время озирался в поисках зовущего, но потом разглядел и мгновенно ввинтился в толпу. Через секунду он уже стоял перед учителем.

– Паша, ты за нами? А ты Таню видел? Ты всех заберёшь? – вполголоса сыпал вопросами Антон.

Моторин приложил палец к губам, дождался тишины, и спросил:

– Вы со своим дудумом тут до конца?

– Да, – мальчишка тут же поник. – Я просился отпустить, но он упёрся. Праздник, говорит. Привыкай, говорит. Ещё и дикарём обзывается. А сам даже в минералах толком разобраться не может. Я ему какие только не показывал…

На этот раз Моторин приложил палец к губам мальчика. Тот моментально замолчал.

– Я рядом с тобой быть не могу, – начал Паша. – Поэтому как начнётся паника, беги к стене. Пятьсот метров южнее ворот. Понял?

Антон кивнул, потом вопросительно посмотрел на учителя, но ничего не сказал. Тогда Моторин уточнил сам:

– Вопросы есть?

– У матросов нет вопросов, – с готовностью ответил мальчишка и наконец-то улыбнулся.

– Ах!!! – раздался синхронный многоголосый вздох.

– Что это? – спросил Антон.

– Думаю, Голос Маиса наш с Отохэстисом подарок показал.

– А что там, что, Паша?

– Ночной горшок, – со смехом ответил Моторин.

– Да ну тебя, – мальчик сделал вид, что обиделся, а сам, протискиваясь узкими плечами между чужими боками полез в сторону сцены.

Через минуту он вернулся. Глаза Антона были размером с блюдце. Он долго удивлённо смотрел на учителя, затем выговорил:

– Как?

– Потом расскажу, – отмахнулся Паша. – Не забудь, пятьсот метров южнее.