Ваш выход, помощница!

Виконт позеленел и судорожно зашарил глазами по столу. Ему было уже явно не до флирта. Но ведьмочка жалеть зарвавшегося вельможу не собиралась и преувеличенно заботливо стала допытываться, что с ним случилось. Виконт сконфуженно забормотал извинения. И в этот момент его взгляд обнаружил надпись на бокале, из которого он пил…

Такого изумительно-чистого, серого оттенка кожи я еще не видала ни разу. Виконт запнулся на полуслове, обвел диким взглядом малую столовую, в которой мы обедали, а потом очень быстро схватил бокал с надписью «Противоядие» и влил в себя сразу половину его содержимого.

После того злополучного обеда виконта я больше ни разу не видела. Что тому было причиной не знаю: то ли, то, что мы с Миной совершенно неприлично, но очень открыто и искренне смеялись бедняге вслед, то ли, то, что в бокале с «Противоядием» оказалось молодое прокисшее вино из белого винограда. Кстати, ни Коша, ни Емеля так и не сознались, как им удалось уговорить слугу налить виконту эту дрянь. Сам лакей на голубом глазу твердил, что наливал чистейшую воду. И как в бокале оказалось прокисшее вино, не знает. Мы переглянулись с Миной и синхронно вздохнули. Виконт, конечно, не пример для подражания. Но и не законченный негодяй. А у нас его обманули, напоили кислятиной и обсмеяли. Но как тут не посмеяться, если на мужественной спине виконта, обтянутой вырвиглазным желтым шелком камзола, красовалась крупная табличка: «Даю уроки охмурения. Один урок – один золотой. Если объект не охмурится с первого раза, верну стоимость в стократном размере.»

Я никогда не делилась с Ширантом своими проблемами. Если хороших новостей не было, я читала жениху учебник. И мне хорошо: я узнаю что-то новое, и Ширанту хорошо – он слышит мой голос. Единственный раз я отступила от собственного правила – когда рассказала об участи задержанных городской королевской стражей брата и сестры,принесших в дом артефактора проклятый кристалл. Где они его раздобыли было по-прежнему неизвестно. Даже королевский менталист не смог добыть в их головах эту информацию. Но вот дальнейшая судьба родственников оказалась незавидной: каторга.