Вассал и господин

– Говорил. Так в том проку нет. Отвечает, что герцог велел с кантоном не ссориться. И все. Говорит воспрещать им, но без железа. А тут радость такая, я как услыхал про вас, так на заре к вам собрался.

– На заре? Так вы с утра в дороге? – спросил Волков. Собеседники ему сразу понравились.

Это были простые люди, бедные воины, совсем не как барон фон Фезенклевер. Кавалер повернулся к Ёгану и, кажется, впервые назвав его на «вы», сказал:

– Управляющий, распорядитесь, чтобы нам подали к вину что-нибудь. И готовили обед. Господа с дороги.

– Немедля распоряжусь. – От чести такой Ёган не знал, как и поклониться, и бегом кинулся исполнять поручение.

Глава 29

Управляющий гостинцы Вацлав ее признал сразу. Попробовал бы не признать. Он предложил ей хорошие покои из двух комнат, и она согласилась. Говорил, что даст ей скидку, и просил всего шестьдесят крейцеров за день – со столом, но без фуража для лошадей.

Девушка не возражала: чего ей беречь деньги – теперь у нее их много. И она не сомневалась, что будет еще больше, столько, сколько ей потребуется. Первым делом она попросила себе на обед бараньи котлеты и вино. Затем, когда кучер освободился, отправила его искать купальни. Едва пообедала, Игнатий уже вернулся и рассказал, что купальни есть прямо рядом и что они дороги. Именно такие ей и были нужны. Она прошлась по лавкам, накупив себе всякого, что девам нужно. И приказчикам платила сразу, не торгуясь – и без ловкости своей, разумно полагая, что по мелочи такой ловкость свою пользовать не нужно.

В купальнях мылась долго, там среди других дам и их служанок она чувствовала себя прекрасно, так как была не хуже их. Ута натирала ее мылом и маслами несколько раз, терла жесткой тряпкой, мыла ей волосы. Лежала она на горячих плитах, плескалась в бассейне с теплой водой. И пила вино, что приносили разносчики, слушала музыку, что доносилась из-за ширмы, за которой сидели музыканты. Вышла из купальни она к вечеру уже чистая, легкая, в новом нижнем белье. Шла довольная, чуть пьяная и уставшая. Пришла, велела себе пирог принести и, едва дождавшись его и съев кусочек, пошла спать, а то глаза слипались.

Встала поздно, валялась в постели, листала книгу. Ута принесла ей молоко с медом. И так хорошо ей было в богатых покоях гостиницы, что хоть не выходи. Но лежать она не могла – не то чтобы не хотела еще валяться, просто не могла Агнес оставаться на месте, когда неподалеку было то, за чем она приехала сюда. Ута ждала ее в другой комнате.

– Горшок ночной принеси, воду мыться, и одеваться подавай: платье из парчи багровое, и шарф черный, и чулки черные, – повелела Агнес, вызвав служанку. – И скажи, чтобы завтрак с пирогом, какой вчера был, приготовили.

Улица Мыловаров была так узка, что по ней повозка в одну лошадь едва проходила, а уж карете с четверкой коней нипочем не протиснуться.

Узнав об этом, карету Агнес брать не стала, но кучеру велела с ней идти. Так ей спокойнее было. Сама улица казалась опрятной, чистенькой, и мостовая метена. На улице вывески, вывески и вывески. Мыло и масла, и тут же парфюмеры товары в лавках предлагают. Булавки и заколки, гребни и диадемы, столько всего интересного, но Агнес шла мимо, даже не глядя на прекрасные и нужные вещи.

Шла и глазами искала вывеску, на которой книга есть. В гостинице ей сказали, что по вывеске она узнает, где лавка Стефана Роэма. И она нашла вывеску в виде книги. У дверей в лавку, на пороге, замерла, зная, что сила ее тут ей потребна будет. И, стоя у двери, она как будто с силами собиралась. Игнатий тяжелую дверь ей отворил, и она вошла.

Лавка эта оказалась похожа на ту, что видела она в Малене. Такие же столы, заваленные книгами, лампы по стенам. Только тут люди были. Двое мужей, что книги листали и голов к ней не поворотили, а один, что кутался в шубу, остроглазый, с носом крючком, сразу пошел. Был он неулыбчив, строг и волосы имел седеющие до плеч. И Агнес отчего-то показалось, что с этим человеком ей будет нелегко.

– Доброго дня вам, юная госпожа, – сипло проговорил муж в шубе.

– И вам доброго дня, – отвечала Агнес.

– Что привело вас туда, куда дамы заходят нечасто?

Агнес еще на пороге лавки решила, как будет говорить с ним, но она не учла, что тут окажутся другие люди, они путали ей планы. Да и глаза книготорговца были тверды. И теперь пришлось ей по-другому говорить и иначе все обставлять.

– Ищу я то, что другие редко ищут. Ищу книги, что мудрость несут.

– Что ж, книги такие у меня есть, – спокойно отозвался муж, пристально глядя на девушку. – Что интересует вас, юная госпожа? Может быть, алгебра или наука архитектура вас интересуют? Может, богословие? Если так, то подобных книг у меня достаточно.

В каждом слове его сиплого голоса слышалась едкая усмешка. И глаза его карие и острые были насмешливы, словно заранее знал он, что не эти знания ищет дева. И что такие знания ей будут не по разуму. Ах, как не нравился ей он, и его высокомерие стало злить Агнес, но злость как раз то чувство и было, в котором она нуждалась сейчас. Девушка и говорит ему в лицо негромко: