Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

Больм, закончивший училище в 1904 году и прослуживший в императорском балете больше необходимых пяти лет, теперь имел право подать прошение об отставке. Будучи человеком умным, он понял, что новые балеты Фокина предоставят ему более интересные возможности, чем репертуар Мариинского театра, и отказался от гарантированной пенсии ради возможности увидеть мир и достичь большой славы, как ему уже удалось в «Князе Игоре». Москвичка Софья Федорова тоже связала свою судьбу с Дягилевым. Конечно, Дягилеву приходилось предлагать большее денежное вознаграждение, чем в императорских театрах. Григорьев, помогавший Дягилеву формировать труппу и заключать контракты, считал, что создать кордебалет труднее, чем заполучить несколько солистов. Генерала Безобразова послали в Варшаву, чтобы завербовать новых членов труппы, а Дягилев телеграфировал Астрюку по поводу гастролирующей труппы братьев Молодцовых, которые, как он полагал, находились в Париже, хотя Фокин в них сомневался. По-видимому, Дягилев сознавал, что, какие бы новшества ни вводил Нижинский, он работал слишком медленно и не мог поставить четыре балета за год. Так что нужно было снова нанимать Фокина, но только в качестве балетмейстера, так как Дягилев не хотел, чтобы кто-либо соперничал с Нижинским в роли первого танцора. Фокин настойчиво боролся за право танцевать и наконец согласился покинуть Мариинский театр в обмен на очень высокое жалованье и обещание назначить его хореографическим директором, в то время как Бенуа станет художественным директором.

А что же Нижинский? Из пяти лет обязательной службы ему оставалось еще два года. Невозможно представить себе, что он не сможет весь год танцевать с новым дягилевским балетом, в котором был центральной фигурой. Но как это организовать? Судьба сыграла здесь на руку Дягилеву, но вполне вероятно, что судьбу слегка подтолкнули.

В конце января Нижинский должен был в первый раз танцевать в Мариинском в «Жизели» с Карсавиной, и он решил надеть костюмы, созданные Бенуа для выступлений в Париже. Костюм первого акта представлял собой тунику эпохи раннего Ренессанса, заканчивающуюся подобием юбки на бедрах, которую Дягилев велел укоротить на два дюйма. Он очень напоминал костюм Перро во время первой постановки, но балетная мода в России сильно изменилась с времен романтизма, и теперь в балетах, посвященных Средневековью или Возрождению, стало привычным надевать короткие штаны. Бенуа не включил их в свой эскиз, видимо согласившись с Дягилевым в том, что они нарушают линию. В соответствии с русскими стандартами того времени отсутствие штанов было воспринято так, будто Нижинский появился обнаженным. Утверждение некоторых авторов, что он якобы не надел свой суспензорий, предмет, без которого исполнители классического балета испытывают большие неудобства, явно ошибочно. Чиновник, ответственный за постановку, выразил Нижинскому протест перед поднятием занавеса, но танцор отказался вносить изменения в свой парижский костюм.

Теляковского в тот день не было в городе, но зато присутствовала вдовствующая императрица, а следовательно, в зале находилось немало недоброжелателей. Во время перерыва, пока императрица, послав за Карсавиной, поздравляла ее с лондонским успехом в мюзик-холле, два друга Кшесинской сделали ряд телефонных звонков, преследуя недобрые цели. Мотивы всегда бывают неоднозначными, и недоброжелатели, добиваясь своего, часто достигают совершенно противоположных результатов. Поэтому не так уж важно, Кшесинская ли из зависти ухватилась за предоставившуюся возможность убрать с дороги соперника по популярности, или Крупенский искал случая отыграться на любовнике своего врага Дягилева, или же великий князь отдал распоряжение в надежде дискредитировать дягилевское предприятие. На следующий день Нижинскому предложили принести извинения или уйти в отставку. Извиняться он отказался и был уволен. Похоже, почти немедленно руководство императорских театров осознало потерю — возможно, Теляковский по возвращении не одобрил поступок Крупенского и предоставил Нижинскому возможность вернуться в труппу, но танцор ею не воспользовался.

26 января «Петербургская газета» сообщила об увольнении Нижинского. На следующий день здесь же опубликовали большое интервью с ним. Он рассказал журналисту, что попросил позволения танцевать партию Альберта в костюме, созданном Бенуа для парижских гастролей, и получил разрешение, но, когда уже был одет в костюм первого акта, ему сказали, что костюм слишком откровенный, однако ни Крупенский, ни Головин, ни другие официальные лица не запрещали ему выступать в нем. На следующее утро его вызвали в дирекцию и объявили, что он уволен из императорских театров из-за своего костюма первого акта.