Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

Барабаны создают тревожное ожидание во время смены декораций по второй сцене. Это комната Петрушки или коробка, куда его бросает старый Фокусник в перерывах между представлениями. Мрачность черной комнаты, которую мы видим под углом, смягчает только верхняя панель с белыми облаками и звездами. Дверь сторожат нарисованные черти, так что, возможно, это арктический ад; на правой стене — портрет Фокусника, таким образом, взгляд «диктатора» всегда устремлен на Петрушку. Музыка этой сцены — оригинальная концертная пьеса Стравинского для фортепьяно с оркестром. Двойственная природа Петрушки, наполовину куклы, наполовину человека, выражена фигурой в двух тональностях на деревянных духовых, что также ассоциируется с жестами его беспалых, обтянутых перчатками рук, которые он резко вздергивает в стороны и вверх в безжалостный воздух. Трепет сердца живого существа иллюстрируется стремительными фортепьянными руладами. «Несколько инструментов оркестра стараются утешить Петрушку в его несчастной судьбе», а «бессильный гнев», с которым он заставляет их замолчать, посылая проклятия Фокуснику, своему хозяину, представлен резкими фанфарами. Он пытается танцевать, но его колени подворачиваются, и он, стыдясь, прикрывает руками свое неловкое тело. «Есть момент, — вспоминает Фокин, — когда Петрушка, жалея себя, как бы рассматривает свою убогую, невзрачную фигуру. Он берет себя за штаны у колен и тянет направо — оба колена переезжают направо; потом, чтобы осмотреть себя с другой стороны, он тянет себя за штаны налево». К нему под почти литургическую мелодию заходит Балерина, но страть и надежда, кипящие в Петрушке, пугают ее, и она уходит. Он огорченно танцует, мечется по своей тюрьме под фортепьянную каденцию, а когда снова раздаются неистовые звуки фанфар, его размахивающие руки пробивают дыру в бумажной стене, он падает головой вперед в эту дыру, и его безжизненное тело повисает наполовину внутри, наполовину снаружи. Комната Арапа, в которой происходит действие третьей сцены, также показана под углом, но ее декорация представляет собой полный контраст с жилищем Петрушки. Стены ее расписаны ослепительными картинами джунглей с зелеными кокосовыми пальмами на фоне алого неба и белыми кроликами, скачущими внизу по траве. Стоит диван с подушками. Восточная музыка представляет дикого зверя, мрачно расхаживающего по клетке, под звуки арпеджио на фортепьяно и струнных мы легко можем представить себе удары тигриного хвоста. Все движения Арапа смелы, грубы, решительны и обращены наружу в противоположность Петрушке; он топает, согнув колени и широко расставив ноги, и руки держит раскинутыми, словно по-детски изумляясь. Эта сцена прерывается эпизодом, включенным по настоянию Фокина, — Арап, услышав, что в кокосе плещется молоко, пытается разрубить его своей кривой саблей, ему это не удается, и он, опустившись на колени, молится на орех. Бой барабанов возвещает приход Балерины, которая, прижав корнет к губам, танцует короткий танец vivandiere[200], чтобы доставить удовольствие Арапу. Затем она исполняет вальс, повторяет его с вариациями, начинает другой вальс в сопровождении арфы, мелодия которого заимствована у Джозефа Лайнера. Арап присоединяется к Балерине и, обхватив ее за талию, танцует под предыдущую мелодию, топот его широко расставленных ног идет вразрез с ее танцем на три счета. Внезапно раздается крик Петрушки — это томящееся от любви существо врывается в комнату и тщетно угрожает Арапу своими неловкими жестами под диссонирующие звуки фанфар. Балерина притворно падает в обморок; Арап своей кривой саблей прогоняет Петрушку, затем усаживается на диван, посадив Балерину к себе на колени. Он так широко открывает рот и скрежещет зубами, что создается впечатление, будто он хочет ее проглотить.

Георгий Розай в роли кучера в «Петрушке». Рис. Валентины Гросс