Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— В общем, да,— заметила Клея,— он мог бы сказать, что мы были знакомы. Он читал мои статьи, а я — кое-что из его стихов. Он сумел опубликовать некоторые из них, и они ходили по университету. Стихи были прозрачные, очень чистые и ясные,— она подчеркнула эти слова, словно желая таким образом вывести его из транса, но он по-прежнему смотрел в пол,— и приводили дикие и разбросанные вещи в порядок, легко понятный мне.

— Вот мы и прибыли,— объявил Рольф.

Одна стена помещения была занята приборными шкалами, громкоговорителями, катушками лент. Несколько консолей с перфораторными ключами стояли прямо на полу.

— Это одна из диспетчерских при компьютере,— сказал Рольф.— Эта сделана для моей работы, а та, что для Клеи — дальше по коридору. Сама же машина занимает несколько зданий к западу, их хорошо видно из этого окна, особенно когда взойдет луна. Военные полностью ушли из Тельфара. Остались только мы.

— Как машина защищает себя? — спросила Альтер.

— Абсолютно адекватно,— ответил Рольф, подошел к стенному шкафчику и вынул гаечный ключ.— Это в чисто демонстрационных целях,— сказал он.— Ты понял?

Йон решил, что это ему, но тут из динамика послышался голос:

— Я понял.

Вдоль стены стояло несколько видеоэкранов. Внезапно Рольф швырнул ключ в один из них. Однако с экраном ничего не случилось: ключ замер в воздухе, вспыхнул сначала красным, затем белым, а потом совсем исчез с негромким хлопком.

— Вы видите, компьютер занял целый город, опутав его индукционными полями. В пределах, которые он контролирует, вы находитесь под его постоянным наблюдением. Он сам себя ремонтирует, и в его цепи встроен потенциал для роста. Люди не учли одной вещи, о которой он узнал из тех ментальных схем, что хранились в его банке данных: у человека в мозгу встроен контур самосохранения — я думаю, он называет это именно так. Это один из наших важнейших контуров, но никому и в голову не приходило воспроизводить его в машине. Однако эта машина включила его в себя, пока, скажем так, росла. Она запрограммировала себя игнорировать любую команду, заставляющую ее прекратить функционирование...

— Вроде того, как вы игнорировали бы чей-то приказ упасть мертвым,— вставил Вол.

— Но когда люди попытались отключить этот контур, машина стала соответствующим образом реагировать.

— Предположим, лицо, приказывающее вам упасть мертвым, в случае неподчинения наставит на вас энергонож,— продолжал переводить Вол.

— Сначала это была просто защита, сопротивление попыткам демонтажа, иногда с впечатляющими результатами. Но из всех тех воюющих во сне мозгов компьютер усвоил, что если угрожают один раз, то будут угрожать и снова. И он методически отражал эти угрозы. Теперь он противодействует всему, что считает угрожающим, а после трех-четырех подобных действий из одного источника будет стараться уничтожить этот источник.

— А как насчет вас? — спросил Йон.— Почему в таком случае вы все еще здесь?

— Мы прибыли как раз перед тем, как ушли последние военные. Они были в таком отчаянии, что позволили нам самим разбираться с компьютером. Им было уже все равно — там, где ты ничего не можешь, ты перестаешь что-то хотеть.

— Но все-таки почему он не выкинул вас вместе с ними?

— Это очень неточное определение,— сказала Клея,— но он страшно одинок. Мы были единственными, кто мог дать ему пищу для размышлений, кое-что даже на пределе его способностей обрабатывать информацию. Он создан для работы на некотором оптимальном уровне, и его контуры выживания хотят, чтобы этот уровень выдерживался. Теперь ему есть, чем себя занять.

— Но если он вас так любит, почему вы не можете ему сказать, чтобы он прекратил бомбардировки?

— Это не так просто,— снова вступил Рольф.— Вся его информация о Торомоне взята из ментальных схем солдат, которыми он манипулировал во время войны. Все эти солдаты при помощи специальной методики были доведены до невроза, я бы даже сказал — до психоза. Компьютеру не было нужды сортировать и сопоставлять всю эту информацию, и она воздействовала на него, как подсознательная травма. Вот он и ведет себя как психический больной.

— Если продолжать аналогию,— сказала Клея,— то проблемы, которые мы с Рольфом поставили перед этой машиной, имеют самое близкое отношение к психотерапии. Сравнивая ментальные схемы, компьютер наблюдает болезненную непоследовательность и получает большое облегчение, занимаясь моими расчетами. Просто заняв его делом, мы сумели отвлечь его от разрушительных действий лучше, чем военные за все время пребывания здесь.

— Значит, выход в том, чтобы подкидывать ему проблемы для решения? — спросил Йон.

— Опять же не все так просто. Клея и я работали над формулировкой двух наших проблем не один год. То, что вы обдумываете неделю или месяц, машина пропустит сквозь себя максимум за несколько минут. Сегодня мы как раз должны закончить, и я не имею ни малейшего представления, что будет потом.

Ноник засмеялся.

— Я как раз собирался пообщаться с ним.