Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Мне нужно узнать, может ли Джэбел доставить меня в штаб-квартиру Глав Конфедерации,— сказала она.— Необходимо срочно передать важные сведения, касающиеся Вторжения. Мой пилот говорит, что Тиски Спезелли тянутся на десять гиперстатических единиц. Одну единицу в состоянии пройти катер-паук. Тогда «Тарик» смог бы не выходить из радионепроницаемой зоны. Если Джэбел согласится доставить меня туда, я могла бы гарантировать вам свое покровительство и беспрепятственное возвращение в любую область Тисков.

Бэтчер взглянул на нее.

— Спуститься по Языку Дракона?

— Да. Брэсс объяснил мне, что так называется ближняя сторона Тисков.

— Вы гарантируете свое покровительство?

— Да. Я представлю документы, подписанные генералом Форестором — командующим Вооруженными Силами Конфедерации. Если бы вы...

Бэтчер сделал жест, чтоб она замолчала.

— Джэбел! — сказал он в настенный интерком. Беседа велась так, что Ридра не смогла расслышать ответ.

— В первом цикле «Тарик» должен отправиться вниз по Языку Дракона.

Прозвучал или вопрос или возражение.

— Отправляйтесь по Языку, и все будет в порядке.

Бэтчер покивал и ответил: «Умер».

Затем он отключил интерком.

— Все нормально,— сказал он Ридре.— Джэбел направит «Тарик» в сторону штаб-квартиры.

Недоверие Ридры сменилось удивлением. В этот момент она поняла, что первый раз Бэтчер ее удивил, когда прислушался к ее указаниям по поводу прорыва вражеской обороны. Но тогда все ее мысли были заняты Вавилоном-17.

— Благодарю вас,— сказала Ридра,— вы даже меня не спросили...

Она замялась, подбирая слова.

Но Бэтчер сам все сказал.

— Да, корабль должен быть разрушен — и он разрушен,— Бэтчер стукнул кулаком себя в грудь.— И вот спускается по Языку Дракона, «Тарик» пойдет по Языку Дракона.

Бэтчер опять ударил себя по груди.

Ридра думала спросить еще кое о чем, но взглянула на плавающего мертвого младенца и передумала.

— Бэтчер, спасибо,— сказала она на прощанье и ушла.

Ридра возвращалась к себе и вспоминала весь разговор с Батчером, пытаясь хоть как-то истолковать его поступки. Но даже эта грубоватая манера его речи...

И его слова!

Ридру осенило, и она остановилась посреди коридора.

3

— Брэсс, представляешь, он не может произнести слово «я»! — Ридра взволнованно перегнулась через стол.

Когти пилота сомкнулись вокруг стакана. В общем зале на деревянных столиках раскладывали ужин.

— «Я», «меня», «мне», «мой»... Он не только не может произнести эти слова, но даже подумать! Откуда, из какой берлоги он выбрался.

— Вы слышали о языке, в котором не в’ыло в'ы слова для ов’означения «я»?

— Встречаются языки, в которых это местоимение попадается редко. Но чтобы не было даже такой концепции, выражающейся хотя бы в глагольных окончаниях! Нет, о таком я слышу впервые.

— О чем это говорит?

— Непонятный человек с непонятным образом мыслей. Он почему-то неплохо относится ко мне и даже выступает посредником между мной и Джэбелом. Как хочется разгадать его...

Ридра огляделась. В зале полным ходом шли приготовления. Та девушка, что в первый день их пребывания на корабле принесла им цыплят, смотрела на нее во все глаза, с робостью и любопытством. Потом она отвлеклась и отправилась к шкафу за ложками.

«Что будет, если перевести свое восприятие человеческих движений, игру мышц на Вавилон-17?» — подумала Ридра. Она уже догадывалась, что это не просто язык — это способ познания мира, в котором каждое слово, по сравнению с обычными языками, имеет колоссальную емкость. Как будет выражаться человеческое лицо? Дрожащие ресницы или согнутый палец будет описан с математической точностью. Или же... Так она размышляла, и ее сознание медленно уходило в тесные дебри Вавилона-17. Ридра прикрыла глаза, слушая голоса.

Переплетаясь, поддерживая и отталкивая друг друга, они звучали в ее мозгу так четко, что она могла определить владельцев мыслей, витающих вокруг. Убитый горем паренек, который только что вошел в зал — это брат Свиного Уха, а девушка, приносившая им цыплят, влюблена в развоплощенного юношу. Он является ей во снах...

Ее собственное нахождение в этом зале, постепенно заполнявшимся людьми, составляло незначительную часть ее сознания.