Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Утром, когда я ещё спала, звонила Валя Чусовитина, рассказала Гене, что Петя бесится, так как лишь за замер электрического сопротивления в его мастерской (весьма внушительных размеров) требуют 2,5 миллиона рублей. Валя сама повезёт эти деньги.

Гена звонил опять в Москомзем Зинаиде Моисеевне, секретарша расспросила его, по какому делу, обещала доложить и велела Гене звонить в 2 часа дня. Я встала в 12. Гена расстроен, кашляет, убирал в зале. Я решила сегодня всё-таки поголодать – последний шанс, последний день месяца, в котором я по графику должна была голодать 5 дней.

Кормила Гену. Он пошёл в зал писать картину. На улице холодно – то солнце, то небольшой дождик. Но в нашем саду под густыми сводами деревьев дождик даже не заметен, сухо! Я разбирала барахло в прихожей. Потом мела там, мыла пол. Гена снова звонил в Москомзем – секретарша сказала, что Зинаида Моисеевна не хочет принимать Гену. Гена дозвонился Виктору Сергеевичу, финансисту Москомзема, – тот велел звонить в понедельник. Гена ему стал жаловаться: «Гоняют по кругу, уже моча не держится, весь расстроен». Позже Гена опять звонил секретарше Зинаиды Моисеевны, мол, Виктор Сергеевич сказал, что он займётся моим вопросом, если получит указание от Зинаиды Моисеевны… Гена так устал от этих звонков и разговоров, что потом лёг и сладко заснул на веранде.

Я наконец закончила уборку. Гена проснулся, кормила его в 6 часов, смотрели новости по ТВ. Сама выпила немного кипятка с мёдом (а то от голодания начала болеть голова). Гена опять писал в зале «Коммуналку». Психбольную (рядом с бабушкой) сделал голой, она сидит с ключами и молотком. А у «Гинзбурга» в руках нарисовал «Историю КПСС». Гена увлёкся работой над картиной, делал разные варианты, звал меня посмотреть… Но меня больше мучали завалы по всему дому. Я просила его разобрать кучу старой одежды, а ещё переложить куда-нибудь груду стульев у забора – Гена обещал, но когда кончит рисовать. Звонил Шульпин, сказал, что придёт.

Сначала мы всё ненужное хотели поднимать на чердак, но потом Гена решил всё спустить в подвал. Я заворачивала одежду, увязывала тюки. По настоянию Гены убрала в диван старую пыльную сырую перину с молью, которая ему дорога, а меня… раздражает и злит. И вообще, я уже не могу спокойно относиться ко всему этому хламу, которым завален весь дом и который он бережёт, надеясь, что это понадобится рисовать в картине.

Наконец Гена залез в подвал, и я стала таскать, подавать ему старые стулья, раскладушки, обувь, одежду… В 9-м часу пришёл Шульпин, долго таскали и при нём. Потом пили чай на веранде. Я тоже пила чай и съела несколько конфет с крекером, так как опять заболела голова от голодания. Разговаривали о малой родине. У Шульпина это Ульяновск, у Гены – Омск. Тихий вечер на природе располагал к приятным воспоминаниям. Но Шульпин, конечно же, перешёл на политику, иначе не может. Гена совсем расклеился: чихал, насморк, головная боль (всё на нервной почве).

Шульпин ушёл в 12-м часу ночи. Я варила кашу. Гена вдруг захотел постелить себе перину (но другую, поновее). Я отказалась. Он сам её стелил и лёг. Я чинила ему брюки. Голова у меня прошла, самочувствие было нормальное. Легла около двух часов ночи. Уже наступило лето… Гена мне как-то на днях: «Надоело всё, надо бы сделать перерыв, съездить на Поклонную гору…» Я с радостью: «Ну давай съездим сегодня». Выразительная пауза… и вскоре слышу: «Ну ладно… Пойду чистить палисадник…» (На Поклонной горе весной открылась большая экспозиция «Победители», там среди множества работ выставлены и 12 портретов из серии «Автографы войны», приобретённой Музеем у художника Доброва.)

1 июня. Суббота

Таганка. Гена продолжает болеть: кашляет, насморк, головная боль, ночью мало спал. Я вчера почти что голодала, но вечером всё испортила: чаю напилась. Хочу попробовать сегодня поголодать, как бы 2-й день. Гена поднял меня в 11:30. Сам полез на крышу посмотреть плёнку на стеклянных рамах над залом («фонаре»), которую любят щипать вороны. Там, на соседнем тополе, воронье гнездо. Несколько огромных ворон Гену увидели и возмутились: стали каркать, злиться, срывали ветки с груши, бросали их вниз и на «фонарь». А на груше уже появились маленькие зелёные плоды, которые клюют вороны. Гена побоялся за грушу и решил слезть с крыши… В дверь постучала Ольга Ивановна, вахтёрша «Канта», она бросила Марте кости через забор сада, но в щель увидела, что Марта до костей не может дотянуться. Гена поблагодарил Ольгу Ивановну, сходил к Марте, подвинул кости.

Я кормила Гену. Он пошёл к Толе, охраннику здания на соседнем углу, Толя обещал помочь укрепить железную дверь из дома на веранду. Вскоре оба они пришли в мастерскую и принялись за работу. Сначала выравнивали железную дверь с коробкой, подкладывали вниз рельсы. Потом тянули сварочные провода от генератора. Стали укреплять, приваривать коробку в проёме, дело непростое и небыстрое…