Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Завтракали. Убирала посуду. Гена прилёг. Звонила Варя Пирогова – розетку ей надо сделать для холодильника. Я посоветовала позвать специалиста. Во дворе прохладно. Цветы-сорняки (нарыли у Андроникова монастыря), кажется, прижились, завял только лопух-репей. Гена стал звать меня за кипреем (видел у забора где-то рядом), но я настроилась сегодня заняться записками и резко отказалась. Гена ходил один, но через забор выкопать как следует высокие растения не смог и просто их вырвал. Вернулся, посадил их во дворе на газон (конечно, они потом завяли). Принёс мне одну веточку кипрея, знает, что я люблю кипрей, – сразу же помирились. Попросил меня найти белую одежду для кающейся дочки на картине. Я нашла белую блузку (подарок Вали Чусовитиной), померила. Гена оценил: «Пойдёт…»

Я села работать со своими записками на новом месте. Стол перед окном, за ним – веранда, сад, Марта… Так важно, что́ перед глазами. 4 часа дня. Сонливость. Марта дремлет на столе в саду, Васька спит на моём диване. Пришлось и мне вздремнуть полчасика. Васька убежал на улицу. Но когда я опять села за стол, Васька появился за окном на веранде и стал проситься в комнату. Открыла форточку, впустила. Райская жизнь у Васьки. Я всё думала, что Гена работает в зале, а он тоже, оказывается, спал полтора часа. Потом ему звонил Шульпин – обмен политическими мнениями.

Я делала салат из своей капусты с грядки (сеяла на грядке заморскую капусту, но обильно выросли какие-то шершавые листики, похожие на салат). В 6 часов вечера обедали – опять под телевизор. Предложила Гене завтра съездить на Поклонную гору – там в Музее висят его «Автографы войны». Потом Гена – к своей картине, я – к своим записям.

Работала с перерывами. Гена тоже отвлекался: то тискал Ваську во дворе, то с Мартой – всё приятно, радостно, азартная Марта с ним как-то успокаивается. Ещё гулял окрест, смотрел, «где что плохо лежит», увидел бесхозные трубы от строительных лесов на углу Большой Коммунистической. Опять звонил Шульпин – и Гена, и я с ним разговаривали. (Гена шутит: один друг остался, и тот демократ). Я работала с записями до 11 вечера.

Потом Гена попросил помочь ему привезти эти трубы с Большой Коммунистической. Ездили два раза. Собор Сергия Радонежского на фоне ночного неба… просто чудо – грандиозное, монументальное, безукоризненное в формах. Гена признался, что из-за него и решил получить эту мастерскую: «Когда мы пришли первый раз, я встал напротив дома, взглянул направо и обомлел – увидел этот собор во всей красоте… И у Андроникова на откосе вот тоже недавно были… Посмотрел наверх – а надо мной в небе шатры башен… Такая старина…»

Занесли мы трубы в сад, положили на тропинку. В дом вошли уже около часа ночи. Закусили. Гена смотрел телевизор – какой-то фильм о Голливуде изнутри (что-то вроде «Ночные глаза»). Я опять – за письменный стол. Легла в 4. Гена тоже. Я ему: «Живём как в раю, как в XIX веке». Он: «Да… как на необитаемом острове».

22 июня. Суббота

Таганка. Утром Гене звонила Людмила Николаевна Гращенкова (бахаистка), напрашивалась в гости. Гена ей сказал, что мы собрались сегодня ехать на Поклонную гору, и она пообещала прийти в 8 вечера. Я была недовольна, сказала Гене, что чувствую себя в нелепом положении, не в своей тарелке с бахаистами. Гена вдруг задрал свою рубашку: «Ты меня ругаешь, и у меня уже бляшки вскочили на животе, смотри…» Я: «Это тебя комар укусил…» – «Через двое штанов, что ли?» (Последнее время действительно у Гены появилась такая реакция на мои упрёки, такой дерматоз на нервной почве.)

Встала в 12. Завтрак. Стала вдруг неестественно мигать лампочка. Гена пошёл выяснять причину к соседям-художникам, а я обнаружила, что света нет и в моей комнате, и в его спальне – нет нигде. Пошла следом за Геной. А на пустыре, оказывается, пожар, приехали пожарные, гасят. Пылает рабочая будка, а над ней горит толстый кабель. Гена зашёл к художникам – там лишь один какой-то незнакомый Миша, театральный художник. Стали они смотреть контакты на щитке – всё вроде нормально. Потом Гена пошёл к трансформаторной будке в конце двора у голубятни, узнал, что там уже были электрики из Мосэнерго и отключили две фазы. Оказалось, что пострадали только мы и соседи-художники.

Мы решили сегодня уже не ездить на Поклонную гору, раз такие неприятности с электричеством. В своём рабочем зале Гена всё пытался залезть в распределительный щит, я дико орала, не разрешала (он же ничего в этом не понимает). Но он снова и снова подходил к щитку, смотрел, как восстановить свет. И пока я ненадолго отвлеклась, он там сумел что-то сделать (проводок, что ли, в щитке перебросил) – и кое-где в доме электричество появилось – в некоторых розетках и в зале. Я начала прокладывать удлинитель в свою комнату от розетки зала, а в его спальню – от розетки в прихожей. Гена помогал, но стал мне жаловаться на боль в спине. (Вчера, оказывается, он один поднимал на крышу огромные трапы-щиты.) В общем, бесконечная изматывающая суета…