Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Гене в мастерскую я звонила перед выходом из дома, в 11 часов. «Лежим ещё с Васькой, не вставали, у меня крестец болит…» – услышала в ответ. Потом ему позвонил Гена Кузнецов, скульптор из соседней мастерской, что зайдёт. Гена встал. Вскоре пришёл Кузнецов с женщиной из ДЭЗа, имеющей отношение к строительству. И эта женщина, как бы желая нам «помочь», предлагает Гене: «Сдайте нам в аренду часть вашего дома – под общежитие для рабочих, а мы заплатим вашу долю за теплосеть». Гена, конечно, разозлился, сразу отказался от такой «помощи»: «Мне эту мастерскую дали для работы, а если я её буду сдавать, значит, получается, что она мне не нужна…» Женщина эта всё хотела осмотреть весь дом, но Гена её не пустил.

Я в мастерскую приехала в 12:40 – Гена как раз провожал Кузнецова с этой женщиной из ДЭЗа. После них он был очень расстроен, мол, надо готовиться к худшему, запасаться свитерами и валенками. Я стала готовить завтрак, какое уж тут голодание – холод, расстройство, да ещё головная боль началась (не ела с утра). Пила таблетку, завтракали.

Потом Гена дозвонился в Москомзем насчёт регистрации участка вокруг мастерской, и я туда поехала (ул. Бахрушина, 20). Шла по старинной улице Бахрушина – приятные особнячки, здания… Но подумалось, что наш район Таганки гораздо интереснее и разнообразнее – и шириной улиц, и площадями, и собором… В Москомземе пришлось сидеть, ждать очереди. Конечно, читала опять «Лужина» – не оторваться, полное погружение. Очередь подошла – и сотрудница в окошке выписала мне счёт на… полтора миллиона рублей?! (Головная боль у меня сразу возобновилась). На обратном пути заходила в гастроном «Таганский» и в мастерскую вернулась уже в 6-м часу вечера.

От Гены как раз уходил Петя Чусовитин. Он пришёл, как и обещал, около четырёх часов. Посмотрел маски львов для фасада, они ему не понравились – и велики, и крючья неудобные, язвил, как обычно. Обещал прийти в субботу, может, будет теплее, да и в Товарищеском прохожих будет поменьше. Гена потом мне рассказал, что Петя пил чай и говорил только о своём здоровье и лекарствах. Мой очерк в «Красноярской газете» читать не стал, мол, в следующий раз.

После Пети мы с Геной тоже пили чай. Гена звонил в Москомзем, что не может платить полтора миллиона рублей за регистрацию участка. Потом пошли на улицу, к фасаду дома, опять примеряли маски львов. Гена делал дополнительные крючки, чтобы маски можно было ниже опустить. Я замёрзла, и Гена меня отпустил в дом. Делала сырники, меняла Гене пододеяльник (старый весь порвался, так как Гена постоянно мёрзнет и крутится под одеялом). Васька постоянно теперь просится гулять. Потом мы пили чай с сырниками. И я опять поехала домой в 8.30 вечера.

Дома была уже в 10-м часу вечера. Звонила дальней московской родне Михаила Фёдоровича – Анастасии Михайловне, к телефону подошёл её сын Лёва Прохоров. Я взяла их точный адрес, вышлю «Красноярскую газету» (Михаил Фёдорович просил). Звонила Баженовым, Таня приедет из Питера 3 апреля, а завтра у неё день рождения. Потом занялась своими записями. А уже около часа ночи позвонила я Алле Александровне Рустайкис – и проболтали с ней обо всём и обо всех почти… 3 часа. Нашему знакомству в этом году 30 лет.

27 марта. Среда

Гена ночевал в холодной мастерской. Я – дома, уснула уже около пяти утра (долго разговаривала с Аллой Александровной, а потом ещё читала, дочитала «Защиту Лужина»). Утром проснулась около 10 – не спится, как-то ярко в спальне. Звонила Гене, подняла его, чтобы съездил в Москомзем, а оттуда велела ехать домой, помыться.

Сама дома встала около 11, а горячую воду отключили… Как пригодился мой рукомойник! Умылась. Бодрая, хотя и спала всего 5 часов. Чистила картошку (Гена приедет), чай пила. Звонила в зубную поликлинику (Гена просил), узнала, что его врач Пахомова работает по чётным числам вечером, а по нечётным – утром. Ещё занималась своими записями и ходила в 3 часа дня в магазины. Вернулась – и Гена идёт…

Он в мастерской встал в 11-м, не дозвонился в Москомзем, поехал туда, на Бахрушина. Был у этой вчерашней сотрудницы Роговой Веры Александровны, сказал, что не может платить полтора миллиона за регистрацию участка вокруг своей мастерской. Она велела принести справку из МОСХа – указать там, что он член Союза художников, что пользуется мастерской один и что имеет справку об инвалидности.