Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Гена в зале писал «Коммуналку», новые персонажи. Поужинали. И вдруг в 6 вечера идёт Слава Ананьев (впервые он тут у нас). Стал хвастаться, что его признали лучшим на слёте молодых писателей, хотят дать премию и выпустить книгу. Обещают напечатать его стихи в газетах «Завтра» и «Литературная Россия». Приняли его уже в Союз писателей. Он пил чай, смотрел мастерскую, ужасался хламу. Говорит: «Это, наверно, специально вредят – дают художникам такие мастерские, чтобы их отвлечь от работы, чтобы картины не писали». Потом он смотрел сад, где тоже всё завалено, опять был в шоке. Гена заставил меня при нём позировать: «Сделай страшное лицо, раздирай грудь!» (Он в центре картины рисовал новую разъярённую женщину с веником.)

Слава ушёл. Я убирала вокруг будки Марты: долбила лёд до земли, бросала всю грязь и мусор в угол забора. Вышел Гена, стал освобождать проход к будке Марты – таскать трубы в «галерею» (к дальнему забору). Часть труб подняли на крышу, туда же – маленькие скульптуры. Убирали до темноты. Потом я протянула провод с лампочкой и чистила ещё площадку асфальта на подходе к будке Марты. В дом вернулись уставшие уже в 10 вечера. Закусили. Гена смотрел телевизор, лёг наконец в 1-м часу, расслабился после великих трудов, говорит: «Ну мы и дали сегодня!»

Я возилась на кухне, считала расходы, чинила Гене ботинок (оторвалась молния). Легла около двух. И… бессонница.

10 апреля. Среда

Таганка. Проснулась около 12 дня. Гена встал пораньше, мёл тротуар у фасада. Вернулся, сказал, что у соседей тёплые батареи. И точно! Тёплые и у нас! Ещё до завтрака позвал меня в сад помочь, затащили на крышу пристройки ещё одну гипсовую скульптуру – «Автоматчика» (будет вход охранять сверху). Маленькие скульптуры на крыше теперь выстроились в ряд. В саду тоже островок опрятности – чистая асфальтовая дорожка.

Завтракали. Звонил сосед – скульптор Гена Кузнецов, спрашивал, не ходили ли мы вчера в ЖЭК насчёт теплотрассы (теперь ЖЭК называется РЭО). Нет, не ходили. Гена звонил в Москомзем Гришину, тот велел приезжать до двух. Гена ему: «Вы бесплатно сделали мне геодезию?» Гришин смеётся. Гена взял нераспечатанную мельниковскую водку, большую шоколадку и в 1-м часу поехал в Москомзем.

Я возилась на кухне. Ходила в булочную, на почту (подписка). Вернулась в мастерскую. И вскоре идёт Гена. Гришин в Москомземе ничего с него не взял, всё сделали бесплатно. Теперь по документам у нас стало 5,8 соток. Репродукцию «Прощального взгляда» у Гришина забрал себе начальник. И Гришин Гене – мол, нарисуйте мне картинку. Гена его очень благодарил, подарил водку и шоколад.

Мы пили чай. Гена (с Васькой) пошли в сад разбирать дальше. Я топталась на кухне, кормила Марту, чинила свои рабочие перчатки – и тоже в сад около трёх. Приходили сотрудники из РЭО насчёт теплотрассы, отдали нам план работ. Гена в саду уже спилил все мелкие кусты и деревья, вокруг сидящей гипсовой русалочки тоже. Расчистил дорогу к калитке. Обещал мне сделать качели. Я отнесла на помойку шесть пакетов пустых бутылок (ещё никифоровских). Привела Мишку к Марте, она на цепи (приучаем) – мучается, лает, не ест, похудела – стресс у неё. Но как Мишку увидела, сразу лаять перестала, начались у них игры. Миша то с ней играет, то бегает по саду, а Марта его ждёт. Умора смотреть на них: то в будку оба лезут, то кусаются, то целуются, то борются – извозились опять оба…

Яркое солнце, тепло, откуда-то доносится эстрадная музыка – будто май 70-х. В саду – экзотика. Кроме досок, железа, труб, штабелей диванов – ещё и кладбищенские венки. Логово Марты обставлено большими гипсовыми головами. Мы перетащили железо ближе к лестнице, чтобы поднимать наверх, на крышу пристройки.

В 5 обедали. И опять работа. Поднимали железо на крышу. Гене пришлось всё-таки там спилить большой сук от дерева, который стелился по крыше. Обрубил старый отключённый кабель. Я стояла на крыше, принимала листы железа, Гена подавал их снизу, лазил туда-сюда по лестнице, помогал укладывать…

Потом на меня нашла сонливость и апатия. Жаловалась ему, что всё надоело. В 8 часов вечера Гена меня отпустил в дом. Отопление опять отключили, грела ноги на масляном радиаторе. Занялась наконец своими записями.

Гена ещё возился в саду. Притащил коробку к будущим внутренним дверям (стены толстые, хочет двойные двери ставить из дома на веранду). Ужинали в 10 вечера. Фильтровала воду. Гена опять смотрел по телевизору фильм о Христе (уже 3-й вечер смотрит), пришёл потом ко мне весь заплаканный… Грела ему грелку, лёг он в 2. Я – чуть позже. Перед сном обычно нежно разговариваю с Васькой: «Кисонька, любимая, мальчик мой пушистый…» и т. д. Васька лежит, дремлет, блаженствует у масляного радиатора и реагирует на мои слова лишь самым кончиком хвоста.

11 апреля. Четверг