Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Обедали, объелись, отдыхали на веранде (я уснула). Пили чай. И около 8 вечера – снова за доски. С большого стола посреди сада перевезли в «галерею» все доски. Ещё туда же часть досок перетащили с веранды (таскали по саду). Подходила к нам опять хозяйка с чёрным пушистым Графом, заходили они в сад. Марта никак не отреагировала, а хозяйка восхищалась нашим абажуром на веранде, очень контактная. Ещё к Гене подходил директор нового хозяйственного магазина (рядом с булочной у собора) и предложил Гене забрать деревянные поддоны-решётки. Гена ходил, смотрел, но брать не стал. К 11 вечера склад досок в «галерее» вырос уже до потолка. Гена дрессировал Марту: «На место!» – и та лезет под доски под ванну. Гена рад: «Я люблю её ещё больше за то, что слушается меня, не то что Васька…»

Потом Гена уговаривал меня пойти за трубами для навеса в палисаднике. Я была уже на взводе (посуда грязная, супа нет и проч. и проч.). Но пришлось идти. Привезли на тележке несколько труб с Большой Коммунистической, с углового двора. Но Гена всё твердил: «Надо ещё, надо ещё потолще». Я не выдержала – давай орать, пинать эти трубы. Гена психанул, горячо ответил и ушёл один. Мне пришлось идти следом. Там мы опять стали вытаскивать, грузить трубы потолще. И вдруг… у ворот останавливается машина. Молча вышел охранник, очень нас напугал и пошёл в дом будить сторожа. Мы скорей трубы сгрузили обратно и уехали с тележкой. Вернулись в мастерскую.

Я ужасно перепугалась. А Гена опять: «Давай попозже без грохота, без тележки руками их принесём…» Опять скандал. Ушёл, лёг на веранде. Я – следом, насилу уговорила его не ходить туда больше (коль уже засветились). Мыл он ноги, разлил таз воды, пришлось мне пол на кухне протирать. Снова завелась, что всё в доме запущено… Гена не вытерпел, обматерил, ушёл, лёг не евши. Принесла ему в койку чай, бутерброды – помирились. Говорю ему: «У тебя на макушке зелёный лист растёт». – «У короля Лира было то же самое, все мы, сумасшедшие, одинаковы…» Он мыл голову, я ему меняла постельное бельё. Стал жаловаться на сердце, дала валерьянки. Было уже 3 часа ночи.

Звонил он Пете Чусовитину, рассказал про смерть художника Акопченко прямо в кабинете в МОСХе. Я возилась на кухне: мыла посуду, готовила воду для гриба и проч. и проч. Всё думалось, что у нас не жизнь, а какое-то погружение во тьму. Легла в 5-м часу. Опять читала альбом Свитича, уснула около 6 утра.

17 мая. Пятница

Таганка. Спала мало. Аллергия. Гена встал в 11-м часу, будил меня. Я велела ему съесть яблоко, мол, покормлю попозже, когда встану. Ещё подремала. Встала около 12 часов. Глаза чешутся, выпила таблетку. Гена уже стучал наверху молотком – делал крышу «галереи». Я стала скорее чистить, варить картошку и проч. Мазала йодом лысинку у Васьки на лбу (вроде зарастает). Звонил Коля Круглов, что празднование его дня рождения у нас сегодня отменяется. Я чуть было не сказала «ну и хорошо», ведь он «простимулировал» нам работу, мы торопились разгрузить сад от досок к дню его рождения.

Завтракали уже в час дня. Я помогла Гене поднять из подвала на крышу металлический рубероид. И около трёх часов поехала в «Инкомбанк» за деньгами. На улице сегодня прохладно, пасмурно. Долго стояла на остановке у собора, ждала троллейбус. Наблюдала издали церковную жизнь. В длинном чёрном одеянии скрылась за дверями собора молодая монахиня в чёрной шапочке-шали с чёрными чётками и с чёрным портфелем. К калитке ограды собора подошёл священник с косичкой в чёрной рясе, поцеловался троекратно с двумя мужиками, зашёл внутрь ограды. На «Запорожце» подъехал молодой энергичный мужик, тоже с косичкой, вышел, тоже поцелуи у ворот. Достал из багажника рясу (без неё и не поймёшь, что это служитель церкви). Тоже скрылся в дверях собора. Увиденное напоминало театральность, отстранённость от мира, таинственную посвящённость…

В переходе на площади Ногина тоже контрасты, контрасты… Молодой милиционер за что-то отчитывает девушку, двое слепых заразительно поют под гитару грустно-весёленькую мелодию…

В «Инкомбанке» пришлось сидеть, ждать очереди. Жуткая сонливость напала, пока сидела. Потом сняла очередные 500 тысяч на расходы. На ВДНХ за мёдом (как собиралась) уже не поехала, поздно. В мастерскую вернулась в 6-м часу вечера.

Гена лежал, отдыхал. Обедали. Пока я ездила в «Инкомбанк», звонила тётя Нюра Фатина (родня Гены). Я перезвонила – тётя Нюра просила приехать, привезти им творога, сметаны и кое-что от них забрать. И я к ним отправилась в 6.30 вечера.