Вдохновленные розой

<…>
А там, на берегу бассейна, то дитя,
На розу пышную глазенки опустя,
К губам своим ее подносит и целует.
Вдруг – темных туч напор и сильный ветер дует.
Вода возмущена, трясутся мирт, жасмин,
Деревья клонятся до корня от вершин,
И розы лепестки какой-то дух зловредный
Вдруг в воду побросал из рук инфанты бледной,
Так что у ней в руке едва остаться мог
С шипами острыми колючий стебелек.
Кто смеет так шутить? И, трепетом объята,
Инфанта смотрит вверх: не небо ль виновато?
Там – чернота кругом. Она глядит туда,
В бассейн: там морщится и пенится вода,
Пруд светлый морем стал, и по волне сердитой
Листочки носятся, как будто флот разбитый:
Судьба Армады здесь – так небеса хотят!
<…>

Во-вторых, роза – настолько древний символ, что сама по себе может символизировать историю, в данном случае историю Испании. В XIX в. роза нередко становится поэтическим символом исторических событий: в романе А. Дюма «Красная роза» этот цветок является символом французский революции и ее кровавых последствий, а в романе О. Маке «Белая роза» проводится символический экскурс в события войны между Ланкастерами и Йорками.

В-третьих, роза как могущественная роза ветров символизирует и саму природу, давшую инфанте понять, кто есть истинный властелин на земле:

<…>
Малютка сердится, угрюмо брови хмуря…
При этом, следуя за нею словно тень,
Дуэнья говорит: «Позвольте! Это – буря,
А ветер иногда, хоть это и не шло б,
Так дерзок, что не чтит и царственных особ»・
<…>

Ж. Ваштель, исследовательница творчества В. Гюго, отмечает, что красный цвет розы – символ испанской монархии, символ крови, пролитой по вине Филиппа II, прадеда инфанты Маргариты Австрийской:

<…>
Король Филипп Второй был идеал тирана.
Ни Каин Библии, ни образ Аримана
Так не были черны, как этот властелин.
<…>

Создавая образ инфанты, Гюго, по мнению Ваштель, отдал дань уважения творчеству Диего Веласкеса и его знаменитым портретам инфанты Маргариты Австрийской. Предположительно, речь в стихотворении идет о полотне «Инфанта Маргарита Тереза» (1661), написанном Хуаном Батистом Мартинесом дель Мазо, зятем Веласкеса, который работал в мастерской великого мастера. Дочь короля Филиппа IV на этом портрете держит в левой руке букетик: красную розу с маленькими синими цветами, ее наряд – в красных тонах, а портьеры за ее спиной – кровавых оттенков.

Хуан Батист Мартинес дель Мазо. Инфанта Маргарита Тереза (1661)

Постановочная атмосфера данного стихотворения, его связь с композицией старинного портрета говорят о стремлении В. Гюго приблизиться к идее «объективной поэзии», которая набирала обороты к концу 1850-х гг. Он подходит здесь вплотную к таким произведениям Теофиля Готье, как «Сосна Ланд», «Чайная роза», к передаче атмосферы полотен А. Калама А. де Ламартином в стихотворении «Пейзаж», к более поздним рассуждениям Ж.-К. Гюисманса по поводу полотен Г. Моро в романе «Наоборот». Но тем не менее за счет слишком тесной связи сюжета с яркими событиями истории, со слишком активным действием ветра как силы природы В. Гюго остается верен романтизму, соединенному с особым романтическим пантеизмом (Гюго поклонялся силам природы, например Солнцу). Неподвижную картину Мазо, розу в руке инфанты разбивает живое дыхание природы: ветер, разметавший лепестки розы по фонтану.

Роза – символ власти и красоты, вершина изобразительного искусства. Именно она, «ожившая» в стихотворении В. Гюго, заставляет старинное полотно стать частью действительности, превращает далекий эпизод истории в сцену реальной жизни. В. Гюго скрепляет розой в руке инфанты историческое событие (гибель Армады), произведение искусства (изображение члена испанской королевской семьи) и бытовой сюжет (девочка-инфанта у фонтана).

Жерар де Нерваль «Артемида» (1854)