Вдова его величества

– Спит. Это выглядит похоже на смерть, но, клянусь чешуей Первого змея, это сон. Глубокий сон, который не позволит тварям завладеть ее телом. Они тоже уснули. И у меня будет время найти правильный яд.

Он нахмурился. И сделался серьезен.

– Дитя Дану поможет. У нас общее дело.

– Поможет, – согласилась Джио. – Отчего б не помочь… здесь скоро станет людно, верно?

Приподнятая бровь.

– Кто из вас сообщил наместнику?

– Наместнику, думаю, никто.

– Сразу корона?

– Увы, у всех свои долги, – он развел руками и взглянул на Катарину. – Вы, дорогая моя, не берите в голову. Вами я рисковать не намерен, а потому настоятельно посоветую провести нынешнюю ночь в доме вашего любовника.

Щеки Катарины полыхнули алым цветом.

– И кушайте, – он подал блюдо с крохотными сэндвичами. – Я не большой поклонник бледности и полагаю эту моду крайне вредной.

Сэндвич она взяла. И откусила кусок, правда, вкуса вновь не почувствовала.

– Я никуда не уйду…

– Что ж, тогда пригласите его к себе, – кажется, Гевина вопрос приличий заботил меньше всего. – В конце концов, я все же надеюсь, что вы выживете. С мертвой женщиной крайне сложно сочетаться браком.

– Я не собираюсь за вас замуж!

– Это пока.

– И потом тоже…

Наглую улыбку хотелось стереть, но вместо этого Катарина вцепилась зубами в сэндвич. Зараза чешуйчатая… и не пойдет она за него замуж. И любовника заводить не станет. И… и вообще.

Дуглас укоризненно покачал головой, но ничего не стал говорить, за что Кайден был несказанно ему благодарен. Меньше всего ему хотелось говорить о недавней ночи. Луне. И женщине, чей запах сохранился в памяти. О собственной то ли слабости, то ли силе. О том, до чего не хотелось отпускать ее.

Сердце мучительно сжималось. И беспокойство не отпускало. Ни на минуту.

– Чем больше ты нервничаешь, – Дуглас налил полный кубок молока, щедро добавил свежего цветочного меда и протянул Кайдену, – тем меньше от тебя толку.

– А он вообще есть?

– Сам решай.

Молоко было сладким. И теплым. И успокоило. Немного.

– Письма пришли. От наместника, который желает немедленно встретиться с тобой…

– Даже так?

Это было странно. Сколько себя Кайден помнил, наместник не то что не желал встреч, напротив, всячески избегал их.

– Именно… и от деда твоего.

– А он?

Дед в отличие от бабушки писал редко, но всегда по делу. Дуглас молча протянул запечатанный конверт. Стоило коснуться бумаги, и пальцы укололо искрой. Стало быть, и вправду что-то важное.

Чтение заставило Кайдена нахмуриться.

Он снова налил молока и перечитал дважды. Молча протянул бумагу Дугласу, который так же молча ее принял. Скользнул взглядом по строкам. Хмыкнул:

– Надо же… до чего интересно.

Интересно.

Кайден устроился на подоконнике. Облюбованный в незапамятные времена, тот успел несколько покоситься, поправиться, приобрести характерный лоск отполированного дерева. Очень старательно отполированного.

– Стало быть, уже год никто не имел чести видеть почтенного лорда Терринтона, – Дуглас устроился на стуле. – Дела он ведет через поверенного…

Нового поверенного, а вот куда делся старый, деду выяснить не удалось.

– И дела эти были весьма успешны.

Дуглас потер подбородок:

– Совпадает?

Кайден коснулся теплого стекла. Он не любил, когда люди исчезали. Это казалось вызовом.

– Незадолго до исчезновения появляется то самое ходатайство. А еще в столицу прибывает одна молодая вдова…

Которая обращается к одному весьма почтенному ювелиру с просьбой оценить комплект драгоценностей. Ожерелье, браслеты и подвески из желтых алмазов.

– И сопровождает ее некий господин Харли, доверенное лицо мистера Нэшби…

Человек довольно известный в узких кругах в отличие от того же мистера Нэшби, о котором слышали многие, но вот, как выяснилось, найти кого-то, кто был бы знаком с ним лично, не вышло.

Драгоценности приобрел лорд Годдард для своей дочери, которая вот-вот станет королевой, а это обязывает…

Кайден потер глаза.

– Ее надо спрятать, – сказал он в пустоту. – Кажется, мы все-таки вляпались в политику.

И Дуглас кивнул:

– Поедешь?

– К наместнику? Куда мне деваться. Я ведь верный пес короны, – Кайден оскалился, и в стекле отразилось перекошенное его лицо.

У наместника приняли сразу. И весьма спешно. И сам он, обычно спокойный, был безудержно суетлив. Он то взмахивал руками, и манжеты разлетались, обнажая тощеватые запястья, то принимался теребить пышный, по французской моде, воротник, то парик щупал, словно проверяя, на месте ли тот.

А вот говорил о погоде. Лугах. Овцах, которые в этом году хороший приплод дали. О торговле и кораблях, о делах многочисленных, казавшихся важными с первого взгляда, но на второй – совершенно пустых.

– Что не так? – Кайден не выдержал первым.

Отставил хрупкую чашечку и стол отодвинул, раз уж он разделял Кайдена и этого бестолкового человека, который замер испуганно.

– Вы сами позвали меня.