Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Прочитав с большим опозданием книгу В. Пирожковой «Мои три жизни», изданную в Санкт-Петербурге в 2002 году, с изумлением и негодованием обнаружил в ней следующие слова по адресу «Нашей Страны»:

«После смерти Солоневича газета постоянно сползала влево, кончив союзом с национал-коммунистами, хотя и называла себя монархической».

Сие есть прямая и наглая ложь, тем более удивительная, что наша газета теперь проникает в большом числе экземпляров в Россию и публика легко может убедиться в полной несостоятельности подобных обвинений.

Никогда никакого союза с нацболами мы не заключали, и даже ошибочного впечатления на этот счет ни у кого не могло бы возникнуть: в «Нашей Стране» регулярно печатались и печатаются весьма критические отзывы о вождях данного направления, об его программе и выступлениях. Любому желающему достаточно проглядеть комплект газеты, чтобы в этом убедиться.

Мне лично г-жа Пирожкова посвящает несколько страниц, написанных мягко сказать серной кислотой, – чтобы не повторить пушкинского выражения: «слюною бешеной собаки».

Смешивая правду и ложь, она выкликивает (бесчестно пользуясь моим прежним к ней доверием) все, что может мне повредить (клад для моих врагов, – а я их имею достаточно…) и все, что может меня оскорбить и возмутить.

За что, собственно говоря? Я много лет работал, вполне бескорыстно, в ее мюнхенском журнале «Голос Зарубежья», ведя там отдел «Обзор зарубежной печати».

Сейчас Пирожкова говорит, что мое сотрудничество ей вредило, что я ее ссорил с нужными людьми.

Однако в те годы она напротив сама мне писала, что подписчики и покупатели, получив в руки журнал, первым делом читают мои статьи.

Да и по здравому смыслу, – если я ей «вредил», зачем она меня печатала (начиная со второго номера и почти до самого конца)?

Что до ссор… Все, кто с Пирожковой соприкасались, знают и признают, единогласно, что у нее нестерпимый характер, и что она ссорится со всеми окружающими или имеющими с нею постоянные сношения. Ссорить ее с кем-либо было бы излишним трудом: наоборот, я иногда пытался ее в таких делах остановить, – но, увы, неизменно безуспешно.

Я же, по своей работе литературного критика, должен был, сколько умел справедливо, одобрять или осуждать прочитанное, равно с политической и с литературной точки зрения. Понятно, это не могло всем нравиться. Но если критик хвалит всех и всегда (неизбежно – неискренне), он обязательно становится неинтересным и его наблюдения теряют всякую ценность.

Но довольно говорить о себе (я и так уже сказал слишком много); поговорим об «автобиографических очерках» бывшего редактора «Голоса Зарубежья».

Первые две ее «жизни» можно бы поставить ей в плюс; однако третья решительно не делает ей чести. В России, при большевиках и во время германской оккупации, она вела себя как антикоммунист-ка; позже в Германии, – тоже. (Почему я с нею и сотрудничал; а все конфликты рассматривал как несогласия внутри общего фронта борьбы с сатанинской советской системой).

Все переменилось с момента, когда она признала новую власть, установившуюся ныне на нашей несчастной родине, за свою и начала петь ей фальшивые дифирамбы.

Мы видим в ее книге, что все те, кто себе позволяет осуждать сегодняшний режим Эрефии, вызывают у нее крайнее раздражение: Солженицын, Крахмальникова, рядовые люди… Ей кажется, что там все хорошо. Оно, впрочем, и понятно: имея достаточно немецких марок жить в Петербурге, вероятно, неплохо; да не у всех ведь они есть…

Нужда и горе, наполняющие нынешний быт, постсоветское существование масс – остаются вне поля ее зрения.

Она с восхищением восхваляет иностранную политику Эрефии, а уж чем тут восторгаться? Нарастающая враждебность со всеми граничащими с «Российской Федерацией» странами, пережитки коммунистических союзов на базе марксистской идеологии.

Еще неприятнее: она теперь полностью одобряет расчленение России. В чем я отказался за ней следовать (а прежде, в своем журнале, она сама категорически занимала антирасчленительскую позицию). Якобы, выбор стоял между расчленением или сохранением большевицкой диктатуры, – тогда как ничего подобного не было: сохранить единство можно – и нужно! – было при любой форме власти.

Особенно отвратительны раболепствующие, грубо льстивые словеса по адресу сегодняшних кремлевских правителей, сперва Ельцина, потом Путина. О коем она влюбленно восклицает, что он-де «молодой и энергичный», тоном светской дамы, увлекающейся модным jeune premier’ом. Прямо-таки вспоминается персонаж «Двенадцати стульев» людоедка Эллочка: «красивый и толстый парниша»!

А то, что эта власть, эти вожди открыто возглашают, что они суть наследники и продолжатели красной, советской России, а отнюдь не дореволюционной, – об этом бывшие антикоммунисты предпочитают забыть.

Напомню ей мнение прежнего ее сотрудника, покойного польского писателя Иосифа Мацкевича, одного из редких польских друзей России: «Советская Россия есть не продолжение, а прямая противоположность Царской России».

Перед возглавителями такой России мы преклоняться или им повиноваться не желаем и не собираемся.