Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Курьезная деталь. Ахматову считали специалисткой в вопросах любви, к ней обращались за советами… В реальности, знала ли она, что такое настоящая любовь? Не больше ли ее, в этой сфере, понимала любая верная и преданная жена? Она меняла мужчин как перчатки, без сожаления переходя от одного к другому, не задумываясь, причиняет ли им страдания… Самое грустное, что в числе ее жертв оказался и Гумилев.

Мы сказали, что книга составлена хорошим языком. Необходимы все же некоторые оговорки. Писать неудобопроизносимое макабрный вместо общепринятого макаберный, определенно бы не следовало. Особенно, однако, неблагополучно обстоит с переводом (произведенным тем же Найманом) эссе И. Берлина «Встречи с русскими писателями 1945 и 1956 гг.». Здесь, на каждом шагу, встречаются перлы вроде: монархистский заговор, вместо «монархический»; саможаление (весьма неуклюжий и тяжеловесный перевод английского self-pity); анафемствование, вместо анафематствование. Граф Юзеф Чапский назван почему-то… Йозефом (sic). Надо было, если уж не Юзеф, то хотя бы Иосиф.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 27 октября 1990 г., № 2099, с. 2.

Д. Хренков. «Анна Ахматова в Петербурге-Петрограде-Ленинграде» (Ленинград, 1989)

Сия книжица (Хренков любит и часто употребляет это слово) нам не приносит никаких важных сведений о покойной поэтессе и полностью подчинена весьма гадкой задаче превратить Ахматову в беспартийную большевичку (слава Богу, еще, что не в сталинист-ку!). Для достижения своей цели, автор бессовестно жонглирует ее текстами; тогда как, взятое в его ансамбле, ее творчестве несомненно доказывает противоположное. Ложь щедро разлита на каждой странице хренковского опуса, который тем более скучно читать, что и написан он на деревянном языке, достойном мрачных времен проклятого культа личности.

Немудрено, что сочинитель особенно восхищается самым худшим в Ахматовой: ее озлобленностью против русской эмиграции, ее пушкинскими штудиями (а надо признать, что Анна Андреевна Пушкина совершенно не понимала, и что суждения ее о нем насквозь фальшивы, и звучат как скрипение пальцем по стеклу). О себе самом советский литературовед, не без наивности, откровенно объясняет: «Поколение, к которому принадлежу я, привыкло внимать каждому слову партии, слышать в нем то, что может и должно помочь в нашей жизни и труде». Ну, не поколение целиком, конечно (не было такого поколения!); но имелись люди и даже некоторые слои общества, кои и впрямь ловили все дуновения сверху и всемерно тщились (не всегда успешно) любому зигзагу партлинии следовать. Им бы надо своего прошлого стыдиться.

Отмечу одно место, где Хренков грубо врет, искажая факты. О Царском Селе (которое он называет «город Пушкин»), он утверждает следующее: «Здесь три долгих года хозяйничали гитлеровцы. С непостижимым для нормального человека упорством они пытались стереть с лица земли все, что было предметом гордости нашего народа. Кажется, они преуспели, как никакие другие вандалы, прошедшие за историю человечества по земле. Помню, в 1944 году мы вошли в город, в котором не было не только дома, но, кажется, кирпича, не раненного пулей осколком. Сердце кровью обливалось от боли».

Я находился во время войны в Царском Селе, и потому имею право свидетельствовать как очевидец. Немцы заняли город без боя, без единого выстрела, двигаясь по следам панически бежавших красноармейцев. А заняв его, и в нем надолго укрепившись, – зачем бы они его стали разрушать?! Их пушки, их винтовки, бомбы их авиации били по вражеским позициям, расположенным дальше в сторону Ленинграда; или по самому Ленинграду. А нас обстреливала советская тяжелая артиллерия, без колебания снося с лица земли дворцы и памятники, уничтожая мирное население, превращая в развалины человеческие жилища.

Вот они, большевики, и ответственны за весь ущерб, нанесенный нашему неповторимому городу муз. И нечего валить на чужого дядю!

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 4 ноября 1989 г., № 2048, с. 2.

Трагедия обманутой любви

Работа А. Петрова «Анна Ахматова и Николай Гумилев» (Минск, 1999), построена на оригинальном и остроумном приеме. Студент взялся сторожить квартиру профессора, уехавшего в заграничную командировку. Во всех комнатах он видит портреты и фотографии Ахматовой, на письменном столе находит рукопись исследования об ее жизни. Его посещает друг, потом две девушки. Все они спорят и фантазируют о судьбе Ахматовой и постепенно, анализируя множество цитат из ее стихов, восстанавливают биографию и смену настроений поэтессы.

Можно бы упрекнуть автора в том, что он почти не приводит, напротив, стихов Гумилева, посвященных Ахматовой; а ведь их много, и они бы тут важны!