Вечные ценности. Статьи о русской литературе

В. Срезневская: «Ане Гумилев не нравился: вероятно, в этом возрасте девушкам нравятся разочарованные молодые люди, старше 25 лет, познавшие уже много запретных плодов и присытившиеся их пряным вкусом».

До чего же пошлый и жалкий идеал! Которому, конечно, молодой и глубоко ее любивший Гумилев никак не соответствовал. Зато Голенищев-Кутузов – вполне: на 10 лет старше нее, тогда студент, позже дипломат, относившийся к ней свысока…

Жаль, что Казанцева не пишет о его дальнейшей судьбе.

Гумилев с ней поступил вполне по-рыцарски, дав ей развод, когда она пожелала, хотя и с болью в сердце.

Отметим одну биографическую деталь: это Ахматова скучала в Слепневе, имении Гумилевых; сам же Николай Степанович отнюдь нет (вопреки тому, что говорит Казанцева): мы имеем на сей счет воспоминания В. Неведомской, соседки по поместью, рассказывающей (и вполне убедительно!) противоположное.

Отметим еще, что навряд ли можно утверждать, будто Гумилев не интересовался фольклором и сказочными мотивами; стихотворения о Змее-Горыныче и о княгине Ольге тому противоречат. Как и многое другое в его творчестве: интерес к Африке, к Востоку, к европейскому средневековью никогда не мешали ему оставаться подлинно русским человеком.

Не будем входить в обсуждение литературоведческих и технических наблюдений, которым в данной работе отведено большое внимание.

Более половины книги занимает словарь рифм Гумилева и Ахматовой. По поводу первой части заметим, что она все же не всегда полна. Например, не приводится рифма: бич-клич («Князь поднял бич – и кликнул клич»),

А насчет рифм Америка-Истерика, о которой автор книги сомневается, кто из них, Ахматова или Гумилев, у другого ее позаимствовал, напомним, что она встречается у Некрасова (которого, вероятно, оба читали).

Процитирую на память:

Но не впадайте в истерику!
Вы нам продайте паи,
Сами сбегите в Америку[296]

.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 25 декабря 2004 г., № 2761, с. 3.

С. Коваленко. «Анна Ахматова». (Москва, 2009)

Как нам сообщают в предисловии, автор, Светлана Алексеевна Коваленко, умерла, не закончив свою работу.

Этим объясняются, может быть, некоторые недостатки, о которых мы поговорим дальше. В остальном книга оригинальная и интересная.

Писательница обращает особое внимание на способность Ахматовой ко предвидению и предсказанию, приводя к тому много примеров. Подобный дар, надо сказать, вообще не чужд поэтам, особенно из числа самых талантливых.

С другой стороны, Коваленко подробно разбирает генеалогию поэтессы, принадлежавшей, со стороны матери, к старинному русскому дворянству, хотя в основном и обедневшему.

Мы узнаем, что свой псевдоним она приняла в память своей прабабки, Прасковьи Федосеевны Ахматовой. Достаточно детально описано ее детство, семья и родственники.

Нас только удивляет, что автор игнорирует сообщение Лукницкого, со слов самой Ахматовой, что она потеряла невинность с Владимиром Голенищевым-Кутузовым, тогда студентом, а позже дипломатом, в которого была безумно влюблена (по ее словам, он был ее единственной любовью).

Хорошо дано описание Царского Села, в котором Анна Андреевна провела большую часть юности и многие годы последующей жизни.

Трудно оправдать ее поведение с Гумилевым, за которого она вышла замуж без любви и которого обманывала с первых лет брака, – с Модильяни, с Недоброво, с Анрепом и другими; тогда как он вел себя по отношению к ней с исключительным рыцарством.

Теперь вот о некоторых странностях в книге. Гумилеву приписывается авторство стихов

Нэт умерла в начале мая.

Которое, во-первых, цитируется неверно: Кэт, а не непонятное и загадочное Нэт. То есть речь идет о какой-то Екатерине, Кате, с англизированным прозвищем, какое было у русской интеллигенции, и особенно дворянства, в ходу, наравне с Китти. А во-вторых, вряд ли это стихи Гумилева!

У нас в доме (кстати, в Царском Селе, тогда именовавшемся уже Детское Село) хранилась изданная в Тифлисе брошюра, содержащая стихотворения нескольких малоизвестных поэтов. Не помню, каким именем (безусловно, не Гумилева!) данные грациозные стихи были подписаны[297]. Но по стилю они, во всяком случае, совсем не гумилевские…

Я даже помню полностью первую строфу стихотворения, из которого в данной книге дана только одна строфа:

Кэт умерла в начале мая.
Ей было восемнадцать лет.
Как жаль! Веселая такая
Беспечная такая Кэт.

А вот стихотворение Ахматовой о роковой женщине у меня запечатлелось в памяти в ином варианте, чем тут, и вроде бы лучшем (может быть, и верном – проверить не имею возможности):

Негр за спиною, надменный и грубый,
Смотрит лукаво.

Здесь же дано «нарядный и грубый». Что звучит куда хуже…