Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Но есть в его книге и более серьезные дефекты. Он подробно разбирает детство и воспитание Ани Горенко; даже иронизирует по этому поводу надо нравами дореволюционной России и строгостью моральных правил для барышень приличного общества.

Почему же (из деликатности? из уважения и преклонения?) он обходит молчанием уже довольно давно установленные факты из curriculum vitae[295] будущей госпожи Гумилевой?

Интервьюировавший Анну Андреевну уже в преклонные ее годы П. Лукницкий рассказывает, что перед свадьбой она была принуждена жениху признаться, что потеряла невинность. На Николая Степановича это произвело очень тяжелое впечатление; но он ее простил. Однако они ведь были уже несколько лет помолвлены… Так что фактически она ему изменила и его обманула еще и до брака.

Что до ее компаньона по согрешению, называют литературоведы и его имя: Владимир Голенищев-Кутузов, о котором мы мало что знаем. Петров же его называет только мельком и по другому поводу. Хотя, как он мог эту историю не знать, прочитав письма А. Горенко к фон Штейну, на которые ссылается и в которых данная история описывается?

Приглушает он – опять же, касаясь вскользь и мимоходом, – и другой некрасивый эпизод: отношения уже замужней Ахматовой с художником Модильяни. Зато другой автор, Б. Носик, безо всяких церемоний рассказывает про это ее приключение в своей книге «Русские тайны Парижа« (СПб., 2001).

Даже воспроизводя модильяниевские картины, изображающие Ахматову в нагом виде, что вряд ли вообразимо, если она не была его любовницей.

Раскрывая заодно и подлинного адресата стихотворений адресованных для прикрытия «таинственному графу». Хотя на деле живописец был куда более скромного происхождения: из рода итальянских евреев-сефарадитов, обедневших купцов.

Ну, если уж автор разбираемого нами сочинения предпочел про все это промолчать – его дело. Дальше, все равно, идут другие похождения, коим несть числа и кои он фиксирует. Появляются на сцену Недоброво, Анреп, Лурье… Покушение на соблазнение Блока остается безрезультатным, – тот, когда речь о женщинах, был вообще непредсказуем и загадочен.

Можно понять, что положение Гумилева становится невыносимым. Не только в сфере чести, где он был крайне чувствителен (хотя все же напрасно Петров говорит о «чести мужа и офицера»: офицером он сделался лишь намного позже). Прибавим к тому, что Анна Андреевна в поэзии как бы взывала к публике:

Муж хлестал меня узорчатым Втрое сложенным ремнем.

И читатели так буквально и воспринимали.

Когда дело дошло до развода, «поэт дальних странствий» должен бы был испытать облегчение. Но нет! Он ее любил и такой. Мы узнаем, что он смертельно побледнел, и тем не менее согласился, не ставя никаких препятствий.

Прихотливая супруга его оставила, – и ушла к Шилейко.

Легко понять одну из девушек в разбираемой книге, риторически спросившую: «Чего ей было нужно?» Не только Гумилев вел себя по отношению к ней с предельным благородством, не только был замечательным поэтом (бесспорно – намного выше нее самой), и подлинным героем, но и пользовался у женщин немалым успехом. У других женщин. А привезенная им «из города Киева, из логова змиева» капризница, – та искала что-то другое.

Вряд ли знала и сама чего. Любовников и даже мужей она до конца существования меняла как перчатки (и, похоже, они ей все время приходились не впору: «левая на правой руке!»). Но не будем выходить за рамки интересов А. Петрова. Он посвятил свои наблюдения только отношениям между Анной Ахматовой и Николаем Гумилевым, и после развода за ней не следует. Не станем следовать и мы!

«Наша страна», рубрика «Среди книг», Буэнос-Айрес, 5 октября 2002 г., № 2717–2718, с. 5.

A. Казанцева. «Анна Ахматова и Николай Гумилев» (СПб., 2004)

Составительница не вполне справедлива по отношению к Гумилеву. Она охотно повторяет враждебные о нем отзывы современных ему критиков, например упреки его стихам за «холодность». Но какую же хмурость можно усмотреть, например, в стихах, обращенных к Синей Звезде, принадлежащих к числу лучших по-русски стихов о любви? Или в стихах о войне? Или даже в стихах об Африке?

Что же до комментариев к его стихам со стороны Ахматовой, – уже не раз отмечалась их субъективность и стремление этой последней объяснить на свой лад их происхождение и их смысл.

Казанцева явно отдает предпочтение Ахматовой как поэту и сильно ее идеализирует, далеко отходя от действительности. Она признает, однако, что в жизни Гумилева его первая жена сыграла трагическую роль и была для него источником немалых страданий.

Что до биографии Ахматовой, наиболее интересные в книге данные касаются ее любви к B. В. Голенищеву-Кутузову, с которым она потеряла свою невинность (о чем Казанцева умалчивает).