Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Книга содержит обстоятельную критику эволюционистской теории. Многие из собранных здесь аргументов не являются новыми, но они часто малоизвестны широкой публике. А данная работа специально адресована ученикам старших классов в советских (или там «постсоветских») школах; которым она, без сомнения, будет очень полезна.

Автор бьет эволюционистов по самым больным местам (а он еще часто и не приводит целиком накопившиеся в науке доводы).

Например, вопреки обильнейшему ископаемому материалу, не обнаруживаются со странным упорством переходные формы, каковые должны бы существовать. Не говоря о том, что подобные формы, имейся они, никак не могли бы быть наиболее приспособленными к борьбе за существование; напротив, они бы неизбежно оказались мало приспособленными.

Еще более любопытно то, что как раз ископаемые останки ясно свидетельствуют о том, что люди современного типа, homo sapiens, жили уже в древнейшие периоды, когда им по дарвинским схемам никак не надлежало бы присутствовать в мире. Таков, среди прочих, скелет молодой женщины с Гваделупы, замурованный в цельной известковой глыбе, датируемый специалистами 12-15 миллионов лет.

Другие следы явно говорят (что опять-таки официальной наукой не признается) о существовании в одно и то же время людей и динозавров или других допотопных животных.

Впрочем, археологи постоянно наталкиваются на противоречивые их предвзятым мнениям факты, и их игнорируют или дают им вовсе неправдоподобные объяснения. Когда человеческие скелеты встречаются в пластах, где им не полагалось бы быть, это приписывается тому, что тут, мол, налицо кости индивидуумов, провалившихся в пропасть или упавших в колодец: что, ввиду изобилия таких случаев, не выглядит убедительно.

Вопрос о происхождении жизни, – для материалистов самопроизвольном, – уже давно вызывал недоумения и возражения. Известно насмешливое соображение, что тут нужно бы большее количество совпадений, чем в случае, если бы разобранные частицы часового аппарата при произвольном встряхивании произвели бы действующие часы.

Законы естественного отбора порождают не меньше противоречий. Многие свойства животных никоим образом не связаны с большей, чем у других, приспособленностью к выживанию, а необычайная сложность их говорит о какой-то иной цели в намерениях природы (чтобы не сказать, Бога!).

Другие вещи, отметаемые нынешними учеными, уж очень громко о себе кричат в легендах, распространенных по лицу всего земного шара, как история о всемирном потопе. Трудно и не видеть подтверждения существованию некогда людей одновременно с ископаемыми чудовищами в сказках о всевозможных драконах и змей-горыновичах.

Тогда как происхождение людского рода в целом от единой пары становится все более и более вероятным при исследованиях как генетических, так и лингвистических (о последних составитель книги упоминает только вскользь).

Относительно же создания мира, оно есть, так или иначе, непроницаемая загадка. О разных возможностях мы находим у о. Тимофея подробные комментарии.

Но с точки зрения рассудка, без божественной силы, лежавшей в основе всего, уразуметь происшедшее более или менее немыслимо.

В своем обзоре мы, волей-неволей, опускаем многочисленные примеры, ссылки на работы физиков, химиков, на данные археологии, палеонтологии и т. д., придающие данному труду высокую ценность.

Во всяком случае, горячо его рекомендуем всем, кто интересуется затрагиваемыми в нем проблемами, – а кто может ими не интересоваться? Они близко касаются каждого из нас…

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 5 февраля 2000 г., № 2581–2582, с. 3.

В. Черепица. «Очерки истории православной Церкви на Гродненщине» (Гродно, 2000)

Новая книга профессора гродненского университета В. Н. Черепицы, известного своими трудами по истории Белоруссии, гораздо обширнее по содержанию, чем гласит ее название.

Составляющие ее очерки рисуют сложное и драматическое прошлое не только белорусской Церкви в целом, не только Принеманского Края, как выражается автор, но и всего белорусского народа, хотя в особенности они относятся к западной части страны.

Беларусь, как мы знаем, входила сперва в состав Великого Княжества Литовского, где ее язык являлся государственным, и вера сперва не утеснялась. Присоединение Литвы к Польше изменило положение дел; главным образом после насильственного введения унии, которую масса населения признать не желала. После перехода данного региона под скипетр российских императоров, значительная часть униатов вернулась к православию.

Хотя разнообразность населения возвращенных областей, – поляки, белорусы, евреи, – придавала им своеобразие, и борьба этих элементов между собою, в той или иной форме, продолжалась.

Маятник качнулся в иную сторону, когда образовалась вновь независимая Польша, включавшая в себя западную Белоруссию. Этот период характеризовался попытками полонизации и всяческими стеснениями православия.