Читаем Вечные ценности. Статьи о русской литературе полностью

Мы переносимся снова в самые темные и жуткие дни культа личности, когда советские борзописцы изо всех сил упражнялись в каждении фимиамом кровавому тирану, свирепому палачу, одному из самых ужасных порождений мировой истории.

Это было отвратительно и тогда, – но можно было найти подобному явлению свои объяснения, если не извинения.

А теперь-то уж?! Когда весь мир, и в России, и за границей, знает о чудовищных преступлениях кремлевского деспота, с содроганием ознакомился с его беспримерными злодеяниями?

Какое бесстыдство надо иметь, чтобы пытаться, как делает товарищ Платонов, втирать публике очки, идеализируя Сталина и сталинщину, приплясывая на горах нагроможденных ими трупов лучших людей нашего отечества и окружающих стран, всех уголков земли куда всемогущий изверг мог только дотянуться своими грязными лапами!

Мало семей пережили нетронутыми кошмарную «эпоху Сталина», о коей тут речь.

И сейчас, как только кто-либо из подсоветских людей пытается писать мемуары, из-под его пера льются упоминания о пострадавшем отце или деде, брате или дяде.

Не было у русского народа врага хуже, чем это вынырнувшее из глубин ада исчадье Сатаны; никто не приносил нашей родине больших, чем он, страданий и несчастий.

Но, конечно, не одним русским. Все народности России от него натерпелись бед: не только казни и концлагеря, но и роковое уничтожение культуры, преследование веры, расправа с целыми национальностями и племенами, нарушение всех законов, принятых культурным человечеством, увенчанное расстрелом военнопленных в Катыни.

Обо всем этом автор разбираемой работы говорит не только со снисхождением или оправданием, – нет, с восторгом!

Удивляемся, что буквы в сей апологии преступлений остаются черными, а не стали красными!

Ну, помимо общей гнусности подобного сочинения, можно бы, конечно, отметить мелкие подлости в виде лжи и фальсификаций. Например, многократные цитаты из И. Ильина[302] и даже И. Л. Солоневича. Что же, они оправдывали Сталина, пели ему дифирамбы?

Они-то отлично знали, что собою представлял Иосиф Виссарионович, оценивали его по заслугам и отзывались о нем должным образом!

Выхватывать у них отдельные слова, отрывая от контекста и бессовестно ими жонглировать, – вот приемы, на которых строится шулерское повествование о самых тяжелых испытаниях, перенесенных нашими соотечественниками, оставивших у них до сих пор не зажившие раны.

Что ж, нет худа без добра!

Если краснокоричневые лгуны завлекают не без успеха в свои сети некоторую часть своих наивных сограждан разговорами о патриотизме, о православии, о традициях и туманными рассуждениями, что, мол, будто бы теперешние большевики не такие как прежде, – то вот Платонов раскрывает глаза всякому, имеющему глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать.

Вот что на деле обещают народу приверженцы Зюгановых и Прохановых, вот что они ему готовят и к чему стремятся!

Их мечта вернуться ко сталинскому террору, ко временам ежовщины и бериевщины! Не насытились вампиры муками миллионов жертв: им хочется все начать с начала!

По крайней мере, они сами свой обман раскрывают; а уж там вольно тем, кому хочется попробовать заново советского рая!

Please, do come into my parlour!Said the spider to the fly,

как оно выражено в английской песенке[303].

А Платонову мы порекомендовали бы для его сочинения другой эпиграф:

О Сталине мудром, родном и любимом,Прекрасные песни слагает народ.

Если есть в «бывшем СССР» люди, по наивности и с благими намерениями, присоединяющиеся ко стану краснокоричневых, думая, что те защищают национальные и патриотические ценности, – хотим их предупредить: не впадайте в гибельное заблуждение!

Цель национал-большевиков есть восстановить в России большевизм. То есть антинациональный режим, основанный на рабстве, на кровавом терроре, на навязывании народу чуждой ему и глубоко лживой идеологии марксизма-ленинизма.

А если из их мышления данную идеологию вычесть, – у них не останется ничего: пустое место!

Патриотизм, любовь к России и к ее народам никак не может и не должен мириться с системой, пролившей столько невинной крови, разрушившей дотла нашу великую национальную культуру, осквернившей и по мере возможности выкорчевавшей наши исконные традиции, непримиримо до самых последних дней преследовавшей все религии вообще и православие в особенности.

Не верьте волкам в овечьей шкуре! Коммунизм в целом и большевизм в особенности есть худший враг России; и, впрочем, как правильно определил Солженицын, враг человечества в целом.

Союз с ним есть союз с Сатаной. А для патриотов, – союз глиняного горшка с железным.

«Наша страна», рубрика «Библиография», 8 ноября 1997 г., № 2465–66, с. 3.

Л. Васильева. «Кремлевские жены» (Москва, 1992)

Перейти на страницу:

Все книги серии Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы

Похожие книги

Русская критика
Русская критика

«Герои» книги известного арт-критика Капитолины Кокшеневой — это Вадим Кожинов, Валентин Распутин и Татьяна Доронина, Александр Проханов и Виктор Ерофеев, Владимир Маканин и Виктор Астафьев, Павел Крусанов, Татьяна Толстая и Владимир Сорокин, Александр Потемкин и Виктор Николаев, Петр Краснов, Олег Павлов и Вера Галактионова, а также многие другие писатели, критики и деятели культуры.Своими союзниками и сомысленниками автор считает современного русского философа Н.П. Ильина, исследователя культуры Н.И. Калягина, выдающихся русских мыслителей и публицистов прежних времен — Н.Н. Страхова, Н.Г. Дебольского, П.Е. Астафьева, М.О. Меньшикова. Перед вами — актуальная книга, обращенная к мыслящим русским людям, для которых важно уяснить вопросы творческой свободы и ее пределов, тенденции современной культуры.

Капитолина Антоновна Кокшенёва , Капитолина Кокшенева

Критика / Документальное
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимосич Соколов

Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ. ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ
ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ. ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ

Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»). Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»). Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»).

Григорий Померанц , Григорий Соломонович Померанц

Критика / Философия / Религиоведение / Образование и наука / Документальное