Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Мы с одобрением наблюдаем интерес в нынешней России, со стороны интеллигенции (настоящей, сохранившейся или возникшей вновь) к наследию консервативных мыслителей прошлого века, долго бывшему под запретом и частично забытому.

Этюд А. Панарина «Стратегическая нестабильность XXI века» грешит излишком научных и технических выражений, затрудняющих понимание. Его возражения попыткам США установить свою диктатуру в мировом порядке вполне обоснованы. Жаль только, что некоторые места его исследования могут быть истолкованы как тоска по рухнувшей советской «империи зла». В чем он совершенно прав, это в том, что наследие русской классической литературы всегда являлось препятствием для советизации мышления масс в большевицкой России.

Тот же протест против захватнических тенденций Америки слышится и в напечатанном передовицей эссе И. Лактионовой «Уготован ли России “либеральный рай”?».

Исключительно интересна повесть В. Додина «Густав и Катерина», занимающая почти четверть номера. Мы узнаем совершенно сенсационные вещи о Г. Маннергейме, который, оказывается, был женат на балетной танцовщице, жившей в Советской России и имел от нее сына, воспитывавшегося за границей, а от того потом, – внука.

Много интересного рассказывается тут о его вынужденном союзе с Гитлером и, попутно, о роли и судьбах евреев в процессе Второй Мировой войны, а до того в российской революции и в становлении коммунистического строя. Все это тесно переплетено с историей большой, широко разветвленной семьи автора (жена Маннергейма, Е. Гельцер, приходилась ему теткой). Жаль, что Додин не уточняет более ясно, кто в этой семье был православным, кто – иудеем, а кто – лютеранином (были налицо представители всех трех вероисповеданий): что весьма бы важно для понимания событий.

Два рассказа, – «Карамболь» В. Дегтева и «Отражение тьмы» В. Коконова, – и повесть «Ключи от рая» Ю. Самарина, все три отражают глубокие травмы в сознании теперешних жителей России, причиненные сперва афганской, а затем чеченской войнами.

Лучше других «Отражение тьмы», где уловлен верно дух православия. В «Карамболе» автор грешит антимусульманским экстремизмом, хотя и понятным в устах героя, пережившего ужасы чеченского плена. В «Ключах от рая» писатель пытается ставить целый ряд важных проблем, – монашеской жизни, наркомании, мафиозности, – не находя на них удовлетворительных ответов. В очерке «Долг выполнял честно» Н. Терещенко рассказывает о своей деятельности по специальным заданиям, при большевиках, сперва в Индонезии, потом в арабских странах. Об иных вещах читать неприятно, как, например, о его борьбе с монархистами в Йемене. Он-то честно выполнял приказы начальства; но к добру ли его работа вела, можем мы себя спросить?

Курьезным образом он предварительно изучал китайский язык в специальном институте; каковой язык ему мог отчасти послужить в Индонезии, но навряд ли – среди арабов.

Из статьи о. Андрея Плионсковского, «Предтечи православия Америки» в интересном отделе журнала под заглавием «Домашняя Церковь», выпишем окончание:

«На необъятных просторах Аляски, превосходящей площадью более пяти Италий, преобладающей конфессией остается православие. Местные эскимосы, индейцы, алеуты бережно, как реликвии, хранят старинные церковные книги. В своих православных храмах на богослужениях, елико возможно, читают молитвы на церковнославянском языке и благоговейно славят святого Иннокентия митрополита Московского, – апостола Аляски. Нам же достойно будет восстанавливать, расширять и укреплять духовное и молитвенное общение с нашими заокеанскими православными братьями».

Вспоминается курьезный эпизод из недавнего прошлого. Молодой иеромонах Константинопольского Экзархата, посланный миссионером на Аляску, усердно принялся переводить там молитвы со славянского на английский язык, как более привычный туземцам. Но к счастью, в него влюбилась юная богатая американка, он перешел в протестантизм и женился на ней. Так что уничтожение следов России на севере американского континента отпало или, по крайней мере, отложилось на время (дай Бог, на долгое!).

«Наша страна», Буэнос-Айрес, 30 ноября 2002 года, № 2725–2726, с. 5.

«Наш современник» за 1992 год

Окидывая взглядом содержание «Нашего Современника» за 1992 год, нельзя не остановиться в первую очередь на самом лучшем: на романе И. Головкиной[333] «Побежденные», который рисует трагические судьбы двух дворянских семей под советской властью и в первую очередь, – младшего их поколения.

Отметим также с похвалой живые очерки остяка Е. Айпина «У гаснущего очага», представляющие серьезный этнографический интерес.

Из подборки рассказов М. Попова выделяется один: страшный, – но талантливый – рассказ о вампирах «Рая и Ада».

Остальные художественные произведения – на среднем или ниже среднего уровне. Многие – и вовсе слабые. Так что удивляешься, зачем они напечатаны.