Вечные ценности. Статьи о русской литературе

В восьмом номере начинает печататься роман А. Проханова «Чеченский блюз». Писатель дает полную волю своей ненависти к монархии и к белой эмиграции, выводя на сцену отвратительную княжну, в облике которой специально подчеркивает связанное со старостью отталкивающее безобразие. Прием, всегда широко применявшийся советскими писаками; но столь ли уж убедительный? Старость, всем известно, не красит никого; старые большевики так же дурнеют и дряхлеют, как и их враги.

Центральный герой, капитан Кудрявцев, что-то уж очень глуп: вступив в Грозный, он дает чеченцам обмануть себя как малое дитя, – притворившись друзьями, те заманивают его на пир, после которого истребляют доверенных ему солдат и офицеров. Сам он, пока, согласно замыслу автора, остается цел, спасшись бегством.

«Наша страна», рубрика «Печать», Буэнос-Айрес, 22 мая 1999, № 2545–2546, с. 2.

Падение

Крайнее ухудшение качества, – вот что поражает в номере 11 «Нашего Современника» за 1999 год.

Подхалимские восхваления гениальных якобы стишков Мао Цзе-дуна (не цитирующихся, впрочем, ни в подлиннике, ни в переводе) могло бы быть понятным, только если журнал получает субсидии от красного Китая.

Удивляет Ю. Бондарев романом «Бермудский треугольник». Ведь он был писателем определенно талантливым! А теперь – художественная слабость его чисто пропагандистского сочинения на каждом шагу кидается в глаза. И просто смешно – автор проливает горькие слезы над тем, что участников попытки пробольшевицкого переворота против Ельцина (знаменитого ГКЧП) арестовывали, иногда и поколачивали. Если устраивать восстание, – надо уж к таким последствиям быть готовым. И стыдно, в случае неудачи, кричать, что мол тебе сделали бобо.

Совсем противен и до крайности неубедителен стал С. Куняев. Трудно поверить, что это – тот же, кто писал некогда хорошие стихи!

Его описание поездки в Австралию и в США целиком построено на мелком, низкопробном шулерстве. Люди, эмигранты второй, а то и первой волны, ему говорят, что тоскуют по родине (и иногда четко объясняют, почему не пожелали вернуться, – знали, что их ждут репрессии). А он старается им приписать свой советский патриотизм, любовь к социалистической, коммунистической родине.

Забавно, что из его теперешних писаний ясно видно, что больше-то всего он ненавидит монархию, сильнее всего боится ее возврата. Теперешняя власть бывшей номенклатуры ему не так уж и плоха: против нее легко народ настраивать, ввиду ее антирусского характера, слабости, расчленительства и прочих свойств. А вот восстановись в России прежний государственный строй, когда она была могучей – и праведной! – державной, вся его дешевая демагогия рухнет как карточный домик.

Оттого его ухо и ловит с жадностью (если он попросту не придумывает) любую брань по адресу прежней, дореволюционной России, какую ему удается за рубежом услышать.

Единственное сколько-то заслуживающее внимания, с чисто литературной точки зрение, в данном номере, – безыскусственные очерки о. Ярослава Шипова «Отказываться не вправе».

«Наша страна», рубрика «Печать», Буэнос-Айрес, 29 апреля 2000, № 2593–2594, с. 4.

Голос остяцкого народа

Наша газета уже отмечала творчество, талантливое и честное, остяцкого писателя Еремея Айпина, очерки которого, по-русски, печатались когда-то в «Континенте».

Теперь, в «Литературной России» от 19 июня с. г., В. Огрызко посвящает его деятельности большую статью под заглавием «Политик возвращается в литературу».

Набросав печальную картину современного положения дел в Ханты-Мансийском Округе, где разработка нефти все более теснит коренных обитателей, живших испокон оленеводством и охотой, Огрызко рассказывает об эволюции взглядов и писательской работы Айпина:

«Раньше Айпин слышал, будто ханты вымирали и в царское время. Но странное дело оказалось: при царизме никто не покушался на традиционный уклад жизни северян, и никто их, по большому счету, не притеснял. Больше того, власть Белого Царя создавала условия для сохранения малочисленных народов как этносов. Она позволяла развивать традиционные отрасли, не вмешивалась в быт, не нарушала многовековые обычаи. Дети не забывали материнский язык. До революции перед хантами не было угрозы исчезновения как этноса.

Смуту принесла революция. Ханты поначалу не приняли красных. В ответ новая власть не захотела учитывать особенности Севера и всех стала грести под одну гребенку. Таежники ответили на это многочисленными восстаниями в 20-е и 30-е годы, пока не были покорены силой. Но как ни карала новая власть непослушных и как не заметала она следы своих преступлений, люди побеждали страх и из поколения в поколение передавали страшные подробности о злодеяниях режима. Об этом, кстати, писатель достаточно красноречиво поведал в рассказе “Клятвопреступник”».